Люди и судьбы

11-летний Женя Шевченко покорил жюри Всероссийского вокального конкурса «Ты — супер!»

Несмотря на то, что юный певец из Приморья не прошел в следующий этап творческого состязания, его уже сегодня все называют победителем. Известный актер Тагава Кэри-Хироюки (фильмы «Перл Харбор», «Хатико: Самый верный друг», «Мемуары гейши»), принимавший участие в телешоу, решил позвать талантливого мальчика в Голливуд. Поездка запланирована на апрель.

О Жене Шевченко из приморской глубинки сегодня говорит вся страна. Пусть его выступление на конкурсе, который транслировался по телевидению, было не самым удачным. Но воспитанник школы-интерната для детей-сирот из Покровки буквально очаровал жюри «Ты — супер!». Его уже пригласили на следующий сезон конкурса.

У Жени очень сложная судьба. Родная мать отказалась от него сразу же в роддоме. По каким-то причинам родительских прав ее не лишили, и малыша забрал к себе отец, не гражданин нашей страны. До трех лет малыш жил во вьетнамской общине. Как с ним обращались, можно судить хотя бы потому, что, когда мальчика разыскали сотрудники отдела опеки, первым делом отправили в больницу. Ребенок был крайне истощен, с целым букетом болезней. После его взяла к себе семья из Покровки, в которой уже была приемная девочка, тоже с проблемами со здоровьем. С новыми родителями Женя прожил почти семь лет, а потом неожиданно его «сдали» в дом-интернат. Новые родители признались, что не могут справиться с «ужасным» мальчиком: «он врет, ворует, убегает из дома, ведет себя неадекватно». В школе-интернате признаются, что ждали маленького монстра.

— А тут (это было в ноябре прошлого года) приходит ласковый, спокойный ребенок. Женя как-то по-особенному всем заглядывал в глаза. Было видно, что ищет человеческого тепла, — рассказывает Ирина Удовенко, воспитатель, преподаватель английского языка, организатор самодеятельной художественной студии в школе-интернате.

Сегодня можно смело говорить, что Ирина Денисовна сыграла очень важную роль в жизни мальчика. Говорит, в студию набирают всех желающих деток, независимо от наличия таланта. Женя сразу обратил на себя внимание не только хорошими вокальными данными, но и артистизмом.

— Когда мы узнали, что в Москве стартует телеконкурс вокалистов для детей-сирот, решили обязательно послать туда кого-то из наших воспитанников. Было три претендента, но, честно скажу, больше всего я надеялась на Женю, — признается Ирина Удовенко.

Женя очень тяжело привыкал к новой обстановке. Больше всего его мучил вопрос: «Почему мама от него отказалась, что он сделал не так?». Позже на конкурсе талантов в школе-интернате ему дадут грамоту за первое место. «Вот бы она увидела», — такими были первые слова ребенка после вручения награды.

— Женя очень ответственно готовился к конкурсу, старался. По условиям шоу, на первом этапе мы отправляли видеозапись песни в Москву. Проходишь — с тобой начинают заниматься по скайпу столичные преподаватели по вокалу. Жене предстояло за полтора дня разучить предложенную педагогами песню Виктора Салтыкова «Кони в яблоках», — рассказывает Ирина Денисовна.

Когда Женя оказался в окружении десятков детей, многие из которых учатся в музыкальной школе, легко чувствуют себя на большой сцене, сначала заробел. Это волнение сыграло против него и во время выступления. Мальчика поддержали только два члена жюри из четырех. Женя сумел стойко перенести неудачу. Уходя со сцены, он даже передал привет своим друзьям из школы-интерната.

Финал у этого конкурса оказался неожиданным. По условиям шоу, некоторым из его участников были приготовлены сюрпризы. К кому-то «доставили» маму, живущую на другом конце страны, кому-то брата, который служит в армии. Сюрпризом для Жени Щербакова стал известный голливудский актер Кэри-Хироюки. Он сам выбрал его из всех других конкурсантов.

— Во-первых, ты должен начать с формулировки своей мечты. Затем верить в нее и осуществлять, — сказал актер, обращаясь к Жене со сцены.

Кто знает, может, мечта приморского сироты уже начала осуществляться. Кэри-Хироюки решил пригласить его в Голливуд. Подробности поездки пока не разглашаются, но известно, что она состоится в ближайшее время.

Справка ДВВ

Шоу «Ты — супер!» — это проект, цель которого дать шанс детям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации. Участниками проекта стали воспитанники школ-интернатов, детдомов и дети из приемных семей со всей страны. Возраст конкурсантов — от 7 до 18 лет. В состав жюри входят известные артисты, такие как Маргарита Суханкина, Стас Пьеха, Ёлка, а также музыкальный продюсер Виктор Дробыш. Анна СТЕПАНОВА.

Фото Ирины УДОВЕНКО.

Не каждая женщина сможет похвастать таким вниманием к себе. А Ольга Лебедева из села Вольно-Надеждинского — может. Ее почти 15 лет носят на руках в прямом и переносном смысле.

Едва ли не полжизни она прикована к инвалидной коляске. Всё дело в роковом случае, который цветущую молодую женщину превратил в больного, беспомощного человека. Таких историй тысячи, подумает кто-то. Да, в своей беде Ольга не одинока. Но она одна из немногих женщин, которые, наплевав на страшный диагноз, решили родить первого ребенка в 36 лет. И если материнство — это подвиг, то в случае с Ольгой — подвиг в двойне.

Жизнь, расколотая надвое

Даже сегодня Ольга старается не вспоминать события лета 2003 года, когда случилась автомобильная авария. Слишком тяжело. В машине были двое: она и ее любимый человек Женя. В аварии он признает виноватым себя. Говорит, долгое время не отдыхал, уснул за рулем. Машина вылетела в кювет. Женя сильно не пострадал, а вот Ольга, как сама, говорит, сложилась пополам — перелом пятого шейного позвонка.

— К счастью, всё произошло недалеко от станции скорой помощи, — говорит Ольга, слегка морщась от слова «к счастью». — Я всё время была в сознании, боли не чувствовала.

Боль придет потом, и не только физическая. Ни он, ни она не хотели жить. Само время словно остановилось.

Оля говорит, до аварии была ужасная модница, «человек активной жизненной позиции». Успела закончить юрфак, работала в Приморском арбитражном суде. Когда познакомилась с Женей — это было в кафе в Вольно-Надеждинском, — сразу поняла: ее человек. Надежный, спокойный, а еще веселый.

— В тот вечер мы протанцевали несколько часов подряд, ни одной песни не пропустили, — вспоминает Оля.

Потом очень ждала предложения руки и сердца, но после аварии ждать перестала. Кому она нужна? Даже ложку поднять тяжело. Но очень скоро Женя стал ей не просто мужем, а настоящей второй половинкой — он и руки, и ноги Ольги, ее опора, сиделка. Он выносит утку и меняет памперсы. Это, наверное, и есть любовь.

— А знаете, какая у нас была свадьба, — улыбается Оля. — Я как, положено, в белом платье с фатой. Кафе, гости, гуляния. У нас даже свадебное путешествие в Анапу было.

Свадебное путешествие «подарил» Фонд социального страхования. Раз в год инвалидам вроде Ольги положено санаторно-курортное лечение. Только путевок хватает далеко не всем, а сил бороться с системой у многих инвалидов не хватает и вовсе.

Боец в инвалидной коляске

Бесплатная путевка в Анапу — прекрасный повод порадоваться, но только не в случае с инвалидами-колясочниками. До недавнего времени добираться на другой конец страны им дозволялось только поездом. Многодневную дорогу здоровый человек переносит с трудом, а что говорить о глубоко больных людях. Для них такое путешествие может стать смертельным испытанием. И это не метафора.

— Я несколько лет добивалась, чтобы инвалидам-дальневосточникам предоставили возможность летать самолетом к месту реабилитации, но всё было бесполезно. Помог случай, как это ни печально. В семье у одного из вице-губернаторов случилось несчастье, сын стал инвалидом. А тут подоспело мое очередное письмо, и ему дали ход, отправили президенту курьерской почтой, — рассказывает Оля. — В итоге был создан прецедент, в федеральное законодательство внесли поправки, теперь инвалидам выделяют авиабилеты.

Оля не считает, что прецедент — это только ее заслуга, но, видимо, она стала «последней каплей». Говорит, пока шла работа над поправками в законе, ей постоянно звонили из Москвы, отчитывались.

Было время, когда Женю за глаза осуждало чуть ли не всё село. После того как с Олей случилось несчастье, он уволился с работы, два года пришлось жить фактически только на пенсию по инвалидности. Но мало кто знает, что для Оли значило это время.

— Тогда самым главным был уход за мной. Женя не отходил от меня практически круглые сутки — разрабатывал суставы, делал массаж. Инвалиды поймут, как это важно: сохранить эластичность суставов, здоровый кожный покров. Меня спасали только Женины руки, справлялась без химии, — рассказывает Оля.

Что было бы, если бы не поддержка мужа? Оля знает: ее теперешней точно бы не было. Сегодня она с гордостью показывает фотографии из семейного альбома. Вот 2012 год. Тогда Оля стала участницей регионального конкурса красоты среди инвалидов-колясочников, который проводили во Владивостоке.

— Я всё думала, как мне отличиться на творческом конкурсе? Я же не рукодельница. Решили прочитать стихотворение Заболоцкого «Некрасивая девочка». Сама видела, даже мужчины плакали, — вспоминает Ольга.

Она победила в номинации «Леди обаяние». А ведь еще несколько лет назад Ольга боялась даже за порог дома на коляске выехать. Не хотела, чтобы ее такой видели.

В 2013 году — еще один маленький подвиг. Она стала первой девушкой-вратарем команды инвалидов-колясочников Приморского края по регби.

Дом своими руками

Самой главной проблемой для семьи Оля все последние годы было жилье. Точнее, отсутствие нормального жилья. В свое время, чтобы отправить Олю на сложную операцию с применением стволовых клеток, Женя продал свою двухкомнатную квартиру. Операция успеха не принесла. Жили в стареньком частном доме без удобств. Как рассказывает Оля, ее мыли в уголочке сарая, огороженного шторкой. Семья решила: пришло время обустраивать быт. Это первый шаг перед рождением ребенка, о котором мечтали много лет. Начали делать пристройку к дому. Своих скопленных с огромным трудом денег не хватило бы даже на крышу. Семье помогали, что называется, всем миром — односельчане, друзья, неравнодушные бизнесмены давали стройматериалы, подключились даже краевые и местные власти.

— Наш сын в животе слушал не Моцарта, а скрежет экскаватора и стук молотков, — смеется Оля. К моменту завершения строительства она уже была беременна.

Врачи предупреждали Олю, что будет тяжело. Но даже они тогда не знали, насколько. Операция длилась вдвое дольше запланированного. Оля потеряла почти 1,5 литра крови. Женя признается: не знал, сколько человек выйдет живыми из операционной: двое или один.

— Когда мужья узнают о рождении сына, открывают шампанское. Мне вместо этого врачи вкололи успокоительное, — говорит Женя.

Кстати, в перинатальном центре Владивостока до родов он лежал вместе с женой. Такие случаи в практике медучреждений — единицы.

— Мы мечтали, чтобы у нас родился сын, похожий на папу. Так всё и вышло, — улыбается Оля, пытаясь удержать на непослушных руках маленького Кирилла, так назвали сына.

Молодая мама признается, что больше всего опасалась за здоровье малыша. Сама инвалид — обуза для родных, а вдруг с ребенком будет что-то не так или случится врачебная ошибка. Сегодня волнения позади, и Оля просит меня: вы обязательно напишите, как мы счастливы. Это чтобы другие женщины-инвалиды не боялись рожать.

— Нельзя замыкаться на своей болезни, становиться отшельником. Я знаю нескольких женщин-инвалидов, которые погибли только потому, что перестали бороться, — с чувством говорит Ольга. — Обращайтесь за помощью к людям, вас обязательно услышат.

Кстати, сама Оля сегодня помогает инвалидам и словом, и делом.

— Мы ее называем «наш домашний психолог» или «горячая линия», — смеется Женя.

Телефон Оли молчит редко. Она советует, консультирует, успокаивает, вселяет надежду, решает юридические вопросы.

— Знаете, какой у меня жизненный девиз? — спрашивает Оля. — Как-то мне подарили открытку с изображением лягушки, которую пытается съесть цапля, но лягушка крепко вцепилась птице в горло. Это про меня — никогда не сдаваться.

Но даже с самым сильным духом людям нужна поддержка. Молодой маме после родов требуется реабилитация. Нужны средства для маленького Кирилла на питание, пеленки.С рождением сына Женя взял декретный отпуск. Денег в семье катастрофически не хватает. К тому же пока не удается рассчитаться с многотысячными долгами, в которые все-таки пришлось залезть, когда делали пристройку к дому. Приморские инвалиды объявили сбор средств в помощь Ольге и Жене. Что-то уже удалось собрать, но семья будет рада любой поддержке.

Дорогие читатели, вы тоже можете помочь молодым родителям и их сыну. Номер банковской карты Ольги Лебедевой есть в редакции.

Марина СМИРНОВА.

Фото автора.

Афганская война лётчика первого класса майора Алексея Щербака

346 боевых вылетов в Афганистане. Почти каждый день на боевом задании, а то и по несколько раз за день. Однополчане порой дотягивали до базы едва ли не на «одном крыле». Но ему везло, он не получил ни царапины. Летчик первого класса майор Алексей Щербак, прибывший на советско-афганскую войну уже асом, удостоился в Афганистане двух орденов — Красного Знамени и Красной Звезды. После увольнения из ВВС он вернулся в Приморье, где и начинал проходить службу.

На МиГах от Бреста

Алексей Щербак родился в Запорожье в 1950 году. После окончания школы устроился на металлургический комбинат «Запорожсталь», а по вечерам с товарищами изучал теорию летного дела в авиационном учебном центре местного ДОСААФ. В армии от теории перешли к практике. Курсанты год отслужили на аэродроме авиационного учебного центра в Запорожье, освоили самолет первоначального обучения Л-29 «Дельфин», получили звание сержантов. И были направлены для продолжения обучения в авиационный учебный центр под Куйбышевом (нынешняя Самара), где летали уже на реактивных истребителях МиГ-17. Далее было высшее авиационное училище летчиков в Харькове, присвоение звания лейтенантов и распределение по воинским частям. Алексея Щербака направили в Приморье. С 1971 по 1977 год он служил в Галёнках и Кремово, во время учебных полетов на сверхзвуковых истребителях МиГ-21 и МиГ-23 (с 1974 года) летал над территорией всего Приморья, а в 1973 году перегонял МиГи из Белоруссии в Галёнки.

— Нас посадили на транспортный самолет, — вспоминает Алексей Борисович, — и отправили в г. Берёза, это под Брестом. Там мы получили 16 самолетов и прямо на них прилетели в Галенки, совершив 10 посадок по всему Советскому Союзу. Истребитель может пролететь около 1200–1300 километров. Если шел на сложный пилотаж, то там врубал форсаж, и скоро топливо уже заканчивалось. Если летел по маршруту, то топлива в зависимости от количества баков хватало на час-полтора. Поэтому наш перелет затянулся надолго.

Германия и Прибалтика

С 1977 года его домом на пять лет стал аэродром в Цербсте, в районе Магдебурга, в Восточной Германии, а с 1982-го — аэродром Пярну в Эстонии.

— Мы летали на фронтовых истребителях, — продолжает летчик, в Германии уже имевший звание майора, — выполняя задачи по ведению воздушного боя, перехвату воздушных целей, нанесению ударов по наземным целям, ведению воздушной разведки, осуществлению маневренных воздушных боев с истребителями противника как в составе пары, так и в составе звена и эскадрильи. Но с самолетами противника вести бои не приходилось, в том числе впоследствии в Афганистане. А между собой учебные бои вели, выполняя при этом самые сложные фигуры пилотажа: петли, полупетли, бочки, но только в составе звена. Летал над всей Восточной Германией и Прибалтикой. И постоянно взлетали на сопровождение самолетов-разведчиков иностранных государств, когда они проходили вдоль нашей границы над Балтийским морем и вдоль границы ФРГ и ГДР. Я был подготовлен для полетов и днем, и ночью в сложных метеоусловиях, при предельной низкой облачности и ограниченной видимости в горизонтальной плоскости. Общая длительность полетов ежегодно составляла 100–150 часов. А вообще я налетал на истребителях около 1,5 тысячи часов.

Выход из атаки в Пакистане

Советско-афганская война пришла в жизнь Алексея Щербака в июне 1985 года, когда управление его полка и две из трех эскадрилий получили задание перебазироваться из Прибалтики в Афганистан. Местом базирования стал аэродром Баграм. Но еще до прибытия в этот афганский город неделю были в узбекском Чирчике, совершая учебные полеты в условиях гористой местности.

346 раз поднимался майор в составе звена в афганское небо, чтобы наносить удары по наземным целям: по скоплению противника, боевым участкам, укрепрайонам, складам с боеприпасами. Вели воздушную разведку и выполняли задачу прикрытия ударных авиационных групп, работавших вблизи с границей с Пакистаном. Это приходилось делать потому, что со стороны Пакистана истребители F-16 частенько сбивали наши самолеты, летавшие вблизи границы. Но границу с Афганистаном пакистанские летчики не пересекали. В отличие, кстати, от их советских коллег.

— Иногда мы наносили удары по целям, находившимся где-то в 500 метрах от Пакистана, — рассказывает Алексей Щербак. Высота гор порядка четырех километров. Ущелье пересекает границу стран. Зайти на цель поперек ущелья невозможно, иначе врежешься в скалы, только — вдоль. И мы выходили из атаки уже на территории Пакистана и боевым разворотом уходили в сторону Афганистана.

Таран

Как-то за день, начиная с четырех утра и до семи вечера, он совершил сразу шесть вылетов. Но был период, когда не летал вообще.

— Возил хоронить на родину своего штурмана, Героя Советского Союза Анатолия Николаевича Левченко, — продолжает майор, — с которым я совершил около 180 боевых вылетов. Он единственный из летчиков нашего полка, кто погиб в Афганистане. Это было 27 декабря 1985 года. Мы выполняли боевую задачу в районе перевала Саланг. Как всегда, были в паре. Когда сбросили бомбы и начали выводить самолеты из пикирования, его истребитель стал проваливаться. Либо душманы повредили самолет, либо Анатолий Левченко был ранен. Его самолет оказался ниже. Я смог преодолеть хребет, а он на скорости тысяча километров в час врезался в гору, намеренно направив МиГ-23 в основание зенитной горной установки. Взрыв при столкновении разметал все установки противовоздушной обороны вместе с моджахедами. Он повторил подвиг Николая Гастелло, только впервые в истории реактивной авиации осуществил таран наземной цели на реактивном самолете. Пока был жив штурман, он в нашей паре шел ведущим, я — ведомым. После его гибели я стал летать ведущим, а моим напарником был Станислав Микицей, он сейчас живет на Западной Украине.

Порой ребята прилетали с дырками в фюзеляжах. Некоторым везло. У одного летчика снаряд попал в фару, забранную в фюзеляж. Снаряд прошил фару насквозь и вылетел, не взорвавшись. В другом самолете пробили пулей трубопровод гидросистемы. Летчику пришлось садиться в аварийной ситуации. И уже, когда он сел, самолет вышел из строя.

Сверхзвуковая атака

Первый орден Красной Звезды Алексей Щербак получил за 100 боевых вылетов. Второй — орден Красного Знамени — за уничтожение очень крупного склада с боеприпасами. Летчика представляли к ордену Ленина, но дали орден Красного Знамени.

Еще, когда его штурман был жив, один раз проходили вместе с ним парой по ущелью на сверхзвуковой скорости.

— Нам была поставлена задача пройти по ущелью на предельно малой высоте с точностью выхода на цель плюс-минус 5 секунд на скорости 1 тысяча 350 километров в час, — рассказывает летчик. — Сверхзвук — это ударная волна, причем в закрытом помещении она выводит из строя практически всех. Удар такой мощный, что в домах лопаются стекла. Сразу после нашего выхода следовала группа штурмовиков, которая нанесла удар по наземным целям. А далее высаживались десантники. Подобным образом мы действовали впервые.

Спустя 13 месяцев, в июле 1986 года, полк вернулся в Прибалтику. В 1989 году Алексей Борисович списался с летной работы, а в 1991 году приехал на Дальний Восток и поселился в Октябрьском районе. В последние годы возглавляет Совет ветеранов войны, труда, вооруженных сил и правоохранительных органов, а также отделение организации «Боевое братство» Октябрьского района.

Роман ВИНОКУРОВ.

Фото из семейного архива Алексея Щербака.

Василий Авченко — о своих амбициях, привычке писать и любительстве в сочинительстве

4 февраля во Владивостоке прошла презентация новой книги Василия Авченко «Фадеев» из серии «Жизнь замечательных людей». Известный приморский литературный критик Александр Лобычев назвал ее «лирической диссертацией». Наша встреча с Василием прошла накануне события. Говорили не только о «Фадееве».

— Тянет начать разговор с дурацкого вопроса: Василий, зачем ты пишешь? Люди это делают по разным причинам: развлечение, заработок, желание кому-то что-то доказать. А ты? Только не говори, что пишу, потому что не могу молчать. Этот ответ уже застолбил Лев Толстой.

— Я начал писать сначала в газету. Кстати, в этом году, весной, будет ровно 20 лет моей журналисткой деятельности. Опубликовали несколько моих заметок, когда учился еще в 11-м классе. Это надо было для поступления на журфак. Первую книгу под названием «Правый руль» я начал писать тогда, когда понял, что, с одной стороны, много важной интересной информации остается за газетными рамками. С другой — стало ясно, что это огромная тема, требующая осмысления, но никто всерьез этим осмыслением среди земляков не занимается. Хотя, казалось бы, есть люди старше меня, опытнее, которые торговали машинами, занимались рэкетом, авторемонтом. Но они не пишут, и это решил сделать я, а потом привык писать.

— В «Википедии» про Василия Авченко сказано: публицист, журналист, писатель. А ты бы в каком порядке расположил ипостаси, исходя из важности для себя? Или пусть на одной полочке лежат?

— Честно, мне всё равно. Пусть называют как угодно. Хотя писателем себя называть вообще как-то не прилично. Я себя так не называл, другие это сделали, ну я сейчас и не отказываюсь. Но когда меня настигают сомнения в осмысленности собственного существования, то оправданием существования выступают мои дети и несколько моих книг, к которым я отношусь серьезно. То есть писательство для меня важнее других ипостасей по гамбургскому счету.

— А к каким собственным книгам ты относишься особенно серьезно?

— Три самых важных для меня текста — «Правый руль», «Кристалл в прозрачной оправе» и «Фадеев». Дети и эти книги при всей разнородности противопоставления мне кажутся главным, что у меня получилось.

— Писатели любят про себя говорить, что они несут определенную миссию. Есть у тебя такая миссия?

— Меня иногда задумчиво спрашивают: а каков ваш читатель, для кого вы пишите? У меня главный принцип, может, наивный: я люблю писать о том, что мне самому интересно. Тогда оно может быть интересно и еще кому-то. В судебных материалах есть формулировка: «в интересах неопределенной группы лиц». Вот и я пишу для неопределенного круга лиц. А миссия — сформулировать и высказать какие-то вещи, которые до меня никто не сформулировал. Может, это звучит и амбициозно, но, в конце концов, для чего мы родились на свет? Чтобы не иметь амбиций и тихо умереть? Конечно, кроме этого надо иметь и другое — последовательность поступков, серьезное отношение к тому, что ты делаешь. Тогда всё выстраивается более или менее гармонично. И мое нахождение на берегу Тихого океана сыграло мне на руку, потому что есть масса тем, сюжетов, которые просят если не художественного осмысления, то фиксации на бумаге. Потому что рукописи…

— Не горят?

— Нет, горят, но, когда они в виде книги, сделать это гораздо сложнее. Одна из основных функций человека, помимо продолжения рода (этим занимаются все, начиная с простейших организмов), — это еще познание. Оно, на мой взгляд, имеет не только прикладную ценность — изобрести ракету или лекарство. По мне, познание самоценно даже вне прагматики. Оно может быть научным, религиозным или художественным — живопись, литература, кинематограф. По мере возможности я стараюсь заниматься познанием окружающего мира. Понятно, что силы скромные. Но я как маленький кусочек кораллового рифа (там один коралл умирает, другой рождается) стараюсь хоть по миллиметру что-то привнести в пирамиду человеческого познания.

— В этой связи вспомнилась твоя фраза из «Кристалла». То, что делаешь, ты сам назвал «восхищенным дилетантизмом».

— Да, я за любительство в сочинительстве. Важно, чтобы оставался детский восторженный интерес к миру. Это очень ценное ощущение, потому что иногда профессионалы узнают всё больше и больше, но восторженность теряют. Есть дилетантизм в плохом смысле слова, а есть тот, который надо в себе беречь. Правильно писал Экзюпери: «Не превращайтесь в скучных взрослых».

— Очень понравился тонкий юмор, которым пропитан «Кристалл». «Мидийная персона» (от слова «мидии»), награда «За навагу» — это здорово! Чувство юмора можно в себе взрастить, накачать как пресс в тренажерном зале или с ним надо родиться и никакие техники не помогут?

— Спасибо за комплимент. Я полагаю, конечно, что у человека могут быть какие-то склонности или способности. Но с другой стороны их надо развивать, да, так же, как и пресс. А у меня просто иногда такое настроение бывает, когда мир кажется забавным.

— Снова о «Кристалле». Захар Прилепин сделал такое замечательное вступление к книге, я бы загордилась! Чего только стоят слова о тебе: «давно в русской литературе не было такой вдохновенной книжки». Ты загордился?

— Конечно, еще как.

— Вася, как ни крути, твое имя уже вписано в историю Приморья. Как к славе относишься?

— Слава, она же относительная. Сейчас у книжек тиражи маленькие…

— И слава поэтому небольшая?

— Ну да. Еще лет 30 назад литература казалась полем всеобщего интереса. Выходит книжка — все ее читают, обсуждают, если по ней кино снимут, то обсуждают еще больше. А сейчас литература маргинизировалась, отошла на периферию общественного интереса. Нет общего представления, традиционного для российского литературоцентризма, нет понимания, что литература есть способ познания жизни. Она стала в один ряд с такими развлечениями, как боулинг, серфинг или компьютерные стрелялки. Сегодня даже в Москве для книги считается нормальным тираж в 2–3 тысячи экземпляров. Причем речь идет о писателе, достаточно известном, о котором критики спорят, его включают в разные списки премий. В моем случае мне где-то повезло в отношении славы. Если бы я сидел в тайге, обо мне бы точно мало кто знал. В силу профессии у меня много знакомых, в том числе среди журналистов, которые способствуют процессу приобретения определенной известности. И это приятно (улыбается. — От авт.). Когда люди тебя узнают — это хорошо. Легче какую-либо книгу достать или устроить встречу с нужным человеком. С другой стороны узнаваемость вызывает определенные неудобства. Уже нельзя вести себя непотребным образом (снова смеется. — От авт.). В общем, это дисциплинирует.

— Признаюсь, у меня есть коллекция книг от доморощенных писателей, которые я принципиально не буду читать.

— Графомания?

— Да. Сегодня любой человек, у которого есть деньги и не обязательно есть талант, может издаться и величать себя писателем. В нашей стране есть ответственность за жестокое обращение с животными. Я бы выступила за введение закона, наказывающего за жестокое обращение со словом. Ты бы меня поддержал?

— Обязательно. Составляй петицию, подпишусь. На самом деле, сегодня действительно это явление девальвирует и обессмысливает понятие литературы, изящной словесности. Поэтому я категорически не советую никому этим заниматься. Я исхожу из того, что если книжка достойная, то нормальное издательство само заинтересуется. Должна быть если не цензура, то хотя бы какой-то фильтр, барьер. Им может стать солидный литературный журнал или издательство, которых сегодня много и в Москве, и в Питере. Они бы ставили свой знак качества. Потому что иначе издательства рискуют своей репутацией, печатая, переплетая и продавая «неправильные» книги.

— О процессе написания «правильных» книг. Как он проходит. Как в фильме «Весна», где герой Плятта говорил: «Сел. Задумался. Открыл»?

— Да примерно так и происходит. Сел, открыл файл и начинаешь писать. Конечно, до этого уже в голове всё сложилось. Потом, правда, многое переделывается, меняется.

— А как ты понимаешь, что книга написана и пора ставить точку?

— Опять же это всё в голове. Но вопрос правильный. Умение ставить точку очень важно. Фадеев 30 лет писал «Последний из Удэге» и так не дописал. В итоге получилась неровная странная эпопея. Мне кажется, ему надо было иметь такой настрой, который у него был при работе над «Разгромом». Каждое слово на своем месте.

— Волнуешься перед презентацией «Фадеева»?

— Волнения были раньше, когда не знал, получится ли поднять эту огромную тему. Когда про рыб пишешь — это одно, а здесь я не имею права упустить что-то значительное, соврать. Надо было осмыслить не только целую жизнь большого человека, но и эпоху. Я долго не могу подступиться к книге как к неподъемной штанге: лучше гантельку потягаю. Фигура Фадеева, к сожалению, не всем интересна, какой она была для меня еще лет пять-шесть назад. У меня сверхзадача — убедить читателей, что на самом деле это дико интересно. Работая над книгой, я испытывал детский восторг, открывал для себя нечто новое. Очень хочется, чтобы этот восторг испытали и читатели.

Ирина ФАСОВА.

Фото Артура МИГДАЛЬСКОГО.