Две жизни адмирала Чухнина

В первой — организатор экономического и культурного пространства Владивостока, а во второй — «зверь, людоед и душитель»

12 апреля 1901 года был издан указ о переводе на новое место службы командира Владивостокского порта Григория Чухнина. И когда спустя два месяца он покидал город, портовые мастеровые вручили ему икону, на которой была надпись «молим Спасителя благословить дальнейший путь командира порта адмирала Григория Павловича Чухнина». Однако с отъездом из Владивостока позитивный общественный имидж адмирала постепенно сменится на негативный. Но это будет потом…

 

ЖИЗНЬ ПЕРВАЯ: порт, город, памятники

Это был странный ребёнок, сам по себе. Родился в 1848 году, сын моряка, младший из 12 детей в семье. Учился в морском колледже «с большим прилежанием», много занимался самообразованием. К 17 годам обнаружил у себя редкий, но хронический нездоровый кашель, подозрение пало на чахотку (туберкулёз). Этот самодиагноз можно было подтвердить либо опровергнуть, но за помощью ни к родителям, ни к врачам не обратился. А просто решил закаливать своё тело: каждое утро обливался водой, занимался гимнастикой, никогда не носил тёплой одежды и головного убора, всегда спал под одной простыней. Досталось и духу (то есть воле): в течение семи дней ничего не ел, только пил воду, при этом работал как обычно и даже катался на коньках. Действительно, по нынешним меркам странный юноша…

Выучившись на морского офицера, Григорий Павлович служил на Черноморском и Балтийском флотах. А в 1888 году, уже в звании капитана 2-го ранга и командуя канонерской лодкой «Манджур», впервые прибыл в Южно-Уссурийский край. Служил флагманом эскадры Тихого океана, а в октябре 1896 года был назначен командиром Владивостокского порта.

Адмирал Григорий Чухнин (wikipedia.org)

Почти пять лет прослужил он во Владивостоке. И эти годы были заполнены разносторонней и кипучей деятельностью по благоустройству и оснащению военного порта, развитию города. Когда Чухнин вступил в должность, то в порту было, как он писал в докладной записке, «небольшое ремонтное учреждение и депо, но не базис для эскадры». А через пять лет — уже настоящий, хоть и не первоклассный по международным меркам порт. Вопросы, конечно же, решались не только в кабинете. Как вспоминал один из современников, «каждый день, какая бы ни была погода, он обходил весь порт и за всем наблюдал сам... Когда однажды зимой единственный в порту ледокол выскочил на риф, Чухнин сам руководил съёмкой судна. В сильнейший шторм с пургой он, в лёгком пальто, без галош, только с башлыком на шее, весь день провёл на морозе, то спускаясь на лёд к команде, то отдавая приказания с борта парохода. Он не оставил ледокола до тех пор, пока его не сняли с рифа».

А чем конкретно Владивосток обязан Чухнину?

Появлением первых памятников — адмиралам Геннадию Невельскому и Василию Завойко. Созданием и активной работой Владивостокского городского отделения Общества спасения на водах (возглавив правление, Григорий Павлович сумел подтянуть к финансированию общественных мероприятий известного и авторитетного в те годы купца Отто Линдгольма). А после того, как Чухнин вступил в члены Общества изучения Амурского края, оно прямо зафонтанировало новыми.

Конечно, адмирал и молодой Владивосток нашли друг друга. Но по негласной высочайшей традиции во избежание «врастания в должность» и коррупционных проявлений крупных военных и гражданских чиновников (вплоть до губернаторов) меняли с примерным интервалом в пять лет. Так что пришла пора Чухнину возвращаться на запад. И так сложилась судьба, что возвращение это стало разделительной полосой между двумя его такими разными жизненными отрезками…

ЖИЗНЬ ВТОРАЯ: охота за адмиральской головой

Очевидно, Чухнину не очень везёт с новым назначением — на «самый распущенный» (в революционном плане) Черноморский флот. В 1905 году вспыхивает известный мятеж на «Очакове», и именно адмиралу выпадает жребий (служебный долг) его подавить, провести следствие и наказать виновных. Поручение самодержца на сей счёт он исполняет от сих до сих: выявлены все виновные, расстреляны зачинщики — лейтенант Пётр Шмидт со товарищи. Свободные российские СМИ захлёбываются в обличительном пафосе, именуя адмирала не иначе как «зверем, людоедом и душителем». Нравится ли ему роль усмирителя и где-то палача? Навряд ли. По воспоминаниям современников, Чухнин становится «желчным, неуживчивым, резким и даже жестоким». Но это — по крайней мере внешне — его мало беспокоит: «Я не боюсь кривотолков и не ищу популярности». Ой ли? Но самое страшное в том, что молодые российские террористы из числа боевой организации эсеров начинают охоту за адмиральской головой…

Попытка первая. Севастополь, 27 января 1906 года. На приём к адмиралу является 20-летняя просительница Екатерина Измайлович. Из мемуаров Дубинина, ординарца адмирала Чухнина: «Принял без задержки. Только эдак через минуту-две вдруг: бах, бах, бах! Вот первый я вбежал. Стоит эта самая барышня одна, плюгавенькая, дохленькая и вся белая-белая, как снег, стоит спокойно, не шевельнётся, а револьвер на полу около её ног валяется. «Это я стреляла в Чухнина, — говорит твёрдо: за расстрел «Очакова». Наш адмирал вылезает из-под дивана. …Мы сволокли её во двор, и там покончили быстро». В результате покушения Чухнин получает четыре тяжёлых ранения, но остаётся жив.

Попытка вторая. Севастополь, 28 июня 1906 года. Оправившись от покушения, адмирал окружает себя кольцом плотной охраны, которая сопровождает его на все мероприятия, а также по дороге из дома и домой — на съёмную дачу «Голландия». Её адрес неизвестен никому. Кроме, конечно, охраны, в составе которой оказывается купленный стукач. И в имение под видом помощника садовника устраивается некто Яков Акимов, бывший матрос Черноморского флота. Судьба Чухнина решена. Вечером 28 июня матрос несколькими выстрелами в упор приводит революционный приговор в исполнение. (Как позже установят историки, с огромной степенью вероятности Акимов — это известный впоследствии советский писатель на морские темы Николай Никандров.)

Николай Никандров (wikipedia.org)

Адмирала хоронят во Владимирском соборе Севастополя и на его могилу возлагают золотой терновый венок тонкой художественной работы. Надпись на ленте очень краткая: «Владивосток — Чухнину». Конец земной жизни... Но за ней неожиданно продолжается жизнь посмертная!

ЭПИЛОГ: Луцкий достойнее Чухнина

Убийство Чухнина тяжёлым эхом отзовётся в сердцах дальневосточников. В его честь в кафедральном соборе Владивостока перед литургией отслужат панихиду (и подобные памятные богослужения будут ежегодно проводиться до 1911 года). Практически все городские газеты опубликуют развёрнутые некрологи и тёплые воспоминания о Григории Павловиче.

Приамурский генерал-губернатор Павел Унтербергер пойдёт дальше и создаст «Комитет адмирала Г.П. Чухнина» (по-нынешнему — благотворительный фонд), «для образования капитала» которого широкое распространение получают подписные листы. Собранные средства, по замыслу организаторов комитета, уйдут в виде адресной помощи пострадавшим от революционных потрясений. И тысячи дальневосточников — кто копейкой, кто рублём — поддержат это благое дело.

В июне 1911 года, в пятую годовщину гибели Чухнина, на заседание городской Думы Владивостока будет вынесено предложение об увековечении памяти адмирала и присвоении его имени улице Успенской. Но идея не соберёт нужного числа голосов. А спустя годы эта улица получит имя большевика Алексея Луцкого. Человека более понятного и достойного, нежели сомнительный душитель революции Чухнин.