Кильватерный след Станюковича

180 лет назад родился знаменитый маринист, отметившийся и во Владивостоке

Писателя Константина Станюковича (1843–1903) заслуженно называли «Айвазовским слова». Севастопольский уроженец, в 1854 году он прямо из дома наблюдал в подзорную трубу за неприятельскими войсками. Исполнял обязанности курьера при отце, адмирале коменданте порта Михаиле Станюковиче, и получил в 1857 году серебряную медаль «За защиту Севастополя».

Вошедший в историю как ведущий русский маринист, Станюкович морем отнюдь не бредил. На флот он попал против своего желания — исключительно по воле отца.

Если азы наук будущий писатель постигал от петрашевца Ипполита Дебу, отбывавшего в Севастополе наказание, то в Морском кадетском корпусе увлёкся Чернышевским и Добролюбовым. Хотел бросить флот и поступить в Петербургский университет, но отец был против и попросил директора корпуса контр-адмирала Сергея Нахимова (брата прославленного флотоводца) отправить сына в дальнее плавание. Осенью 1860 года 17-летний Станюкович на парусно-винтовом корвете «Калевала» ушёл из Кронштадта в кругосветку. 30 с лишним лет спустя он напишет автобиографическую повесть «Вокруг света на «Коршуне». Она не столько о море, сколько об обществе, пронизана социал-демократическим духом. Альтер эго автора гардемарин Ашанин вопрошает: «Зачем цивилизация? Неужели только затем, чтобы горсть людей теснила миллионы беззащитных по своему невежеству?»

Среди портов, куда заходила «Калевала», был и Владивосток. Здесь Станюковича, подхватившего на Яве лихорадку, летом 1861 года списали на берег и направили в лазарет. Несколько месяцев молодой моряк провёл в ещё более молодом Владивостоке — тот был ещё не городом, а военным постом. В ноябре Станюковича выписали, назначили на парусно-винтовой транспорт «Японец», в декабре произвели в гардемарины. Интересно, что жил он в этот период у начальника поста — 25-летнего Евгения Бурачка. Сведущий в медицине, тот фактически исполнял обязанности главного лекаря поста. Бурачёк помог вылечиться и Станюковичу, они подружились.

[Здесь находится галерея]

В упомянутой автобиографической повести Станюкович не упоминает Владивосток, Приморью посвящает лишь несколько слов: ««Коршун», согласно полученным инструкциям, обошёл почти все гавани южного побережья Приморской области, которое только что перешло от Китая к России. Это были пустые, тогда ещё совсем не заселённые гавани и рейды, по берегам которых ютилось несколько хижин манз (беглых китайцев), занимавшихся на своих утлых лодчонках добычей морской капусты, с девственными лесами, в которых, по словам манз, бродили тигры и по зимам даже заходили к посёлкам, нападая на скот и, случалось, на неосторожных людей». Зато в дневнике Станюковича, датированном январём 1862 года, мы находим следующее колоритное свидетельство: «Утром часов в шесть, когда ещё на дворе было темно, а ветер завывал немилосердно, вбежал к нам в комнату фельдфебель Бородин с криком «Несчастие, Ваше благородие!». Я и Бурачек (командир поста Владивосток) проснулись, зажгли свечку и увидели Бородина, бледного, всего в снегу. Оказалось, что ночью тигр перебрался через соломенную крышу скотного двора и заел трёх его лошадей, свалив их в кучу. Люди, ночевавшие в доме фельдфебеля, услышав шум в конюшне, бросились туда, но отскочили в страхе, увидев тигра, который перебирался через конюшню. Скоро он ушёл в лес. Вследствие этого Бурачек (ещё при жизни его фамилию стали писать с ошибкой, заменяя «ё» на «е», — как видим, не избежал её и Станюкович; сам Евгений Степанович настаивал на варианте «Бурачёк» — «свёкла» с украинского. — От авт.) отдал приказание часовым в посту стоять с заряженными ружьями. Сегодня же вечером, часов в семь, часовой, стоявший у магазина на берегу залива, крикнул отчаянным голосом, и когда сбежались солдаты, он объявил, что тигр пробирался по льду бухты в расстоянии от него не более 10 саженей, но что он боялся стрелять. Бурачек велел зарядить орудие гранатой и выстрелить в горы, чтобы напугать опасного соседа. Только что выстрелили, как прибежали из лазарета (в версте от нашего дома) матросы и сказали, что тигр утащил нашу с Бурачеком свинью из хлева и понёс в горы. Жаль бедную. Она была беременной, и тигр лишил нас нескольких поросёнков с кашей. 8 января тигр ночевал в 100 шагах от нашего дома около магазина, где стоял часовой. Я ходил смотреть логово, где он лежал. Следы лап в длину один фут, а в ширину дюйма четыре. Собаки всю ночь не лаяли, а собирались в кучу и выли, чуя чудовище. Солдаты после зари без ружей не выходят из казармы».

В 1862–1863 гг. Станюкович бороздил Тихий океан. В Сайгоне (ныне Хошимин) наблюдал за покорением Индокитая французами. Вернулся домой, получил мичманский чин, но уже в 1864 году вышел в отставку. Женился на дочери кораблестроителя Николая Арцеулова. Работал сельским учителем, журналистом, сблизился с революционерами… В 1885 году попал на три года в Томск — в ссылку.

Прослужив на флоте лишь около трёх лет, Станюкович прославился именно морскими рассказами. Его последователь, маринист Алексей Новиков-Прибой впоследствии писал: Станюкович «впервые в русской литературе создал образ матроса». Можно добавить: и образ моря. Из Станюковича: «Море, братцы, робких не почитает»; «С морем какая же может быть ложь?»; «Совесть в море как будто щекотливее»; «Который человек на море бывал… тот беспременно должен быть и душой прост, и к людям жалостлив, и умом рассудлив».

Если родился Станюкович в Севастополе, то умер в Неаполе. Оба города морские, оба многим похожи на Владивосток. В свою очередь, во Владивостоке есть улица Станюковича. Расположена она в самом что ни на есть морском районе — на полуострове Шкота, в народе называемом Эгершельдом. Густав Эгершельд и Николай Шкот — офицеры русского флота. Первый в 1860–1861 гг. исследовал залив Петра Великого, второй в 1857–1866 гг. служил на Тихом океане, положил начало плановой застройке Владивостока. Интересно, что в краткий период, когда юный Станюкович числился в экипаже «Японца», кораблём командовал именно Шкот. А вот другое сближенье морских судеб: в доме по Станюковича, 16 долгое время жила Герой Социалистического Труда Анна Щетинина — первая в мире женщина, ставшая капитаном дальнего плавания, настоящая легенда Владивостока.

Есть у Станюковича и ещё одно пересечение с нашим городом. В 2004 году местные футбольные болельщики прозвали камерунского легионера «Луча» Саймона Атангану Максимкой — в честь героя одноимённого рассказа Станюковича, в котором русские моряки спасли негритёнка. Атангана, правда, рассказа не читал и решил, что получил прозвище в честь пулемёта максим — дескать, так метко и мощно он бил по воротам.