Наталья Стороженко, обладатель «Серебряного медальона», — о том, почему не обидно быть на втором плане

Главную театральную премию им. Андрея Присяжнюка ещё называют «Приморским Оскаром» или «Приморской Золотой маской». Это, конечно, делается с улыбкой, но заслужить звание лауреата — серьёзная задача. Шесть театров выдвинули своих кандидатов на право называться лучшим из лучших. 

Андрей Присяжнюк — единственный на Дальнем Востоке народный артист СССР. Он долгие годы служил в Театре имени Горького. Творчество Присяжнюка стало своеобразным мерилом уровня мастерства для приморских деятелей сценического искусства. Ежегодно жюри выбирает победителей в 15 номинациях. Традиции уже почти 30 лет.

Гран-при — серебряный медальон c автографом Андрея Александровича вручают человеку только раз. В этом году впервые в истории премии его обладателем стал не актёр или режиссёр, а художник по костюмам Наталья Стороженко из Приморского драматического театра молодёжи. Высокой наградой отмечена её работа над спектаклем «Королева Гвендолин».

ДВВ побеседовали с Натальей Васильевной.

— Не обидно, что в театре на первом плане всё же актёры, даже не режиссёры, а ваша работа как бы в тени? Это взгляд массового зрителя. 

— Какая обида, когда главное действующее лицо — режиссёр? Он — создатель спектакля, актёры ему «подчиняются». Я знаю, что всегда буду на втором плане. В этом нет ничего обидного. Рабочий процесс. Для меня счастье видеть, как мои замыслы, эскизы воплощаются на сцене. Это так удивительно! Словно картина оживает. То, что было на плоскости, становится объёмным.

— Вы более 40 лет в театре, причём в одном. Почему? Хотелось когда-нибудь сменить место работы или вообще вид деятельности? 

— Когда оканчивала Дальневосточный институт искусств, новое на тот момент здание театра Горького уже построили. Я пришла к Табачникову, тогдашнему худруку и главному режиссёру, и предложила: возьмите меня художником-постановщиком. Он удивился и сказал: «А я вас не знаю». В том смысле, что зачем связываться с какой-то выпускницей. Сейчас мне смешно, конечно, а тогда было не очень. Могли бы взять меня на общественных началах, а потом уже решать. Я ещё с пятого курса выступала в качестве сценографа и художника по костюмам. Оформляла оперу «Иоланту», спектакли в ТЮЗе (нынешняя Молодёжка). Пошла снова туда и остаюсь по сей день. Меня очень тепло приняли, и эта атмосфера греет до сих пор. Я такой человек, если к чему-то привязалась, не могу от этого отказаться. Да и зачем? Мне наш театр очень нравится. Знаете, мне часто говорят: «Вы так молодо выглядите»! Я отвечаю: «Мы все здесь такие. Это же театр молодёжи».

— Ваша профессия зависима от воли режиссёра. Приходилось спорить, отстаивать свою точку зрения? Может, благодаря вам меняли сценарий? 

— Для меня режиссёр очень важен. От него исходят идеи, их реализация. Я больше слушаю, впитываю, что-то своё предлагаю крайне редко. Есть художники, которые довлеют над режиссёром, и такой расклад устраивает обоих. Мне легко с умными, думающими режиссёрами. Я всегда рядом, «на подхвате». Может, это не лучшее качество, но я такая. Ещё очень интересно работать, когда ставим сложный спектакль.

— Магазина идей не существует, где вы их находите? 

— На создание эскиза, как правило, режиссёры дают месяц. Но идея приходит в один миг. Импульсом может быть песня, сон, обрывок разговора и даже старая детская книга. Как-то у нас работал режиссёр из Твери, делали с ним несколько спектаклей, задумали следующий — о проблеме наркомании среди молодёжи. Режиссёр честно сказал, что никаких идей по поводу костюмов у него нет, надо думать самой. И вот я еду на трамвае от своего дома на Первой Речке на работу (тогда ещё трамвайные линии не урезали) и вижу на остановке рядом с Покровским парком много курящих студентов. Смотрела на эту дымящую массу и думала: некоторые люди — как сгоревшие спички. Так родилась идея одеть актёров в комбинезоны из чёрного бархата. Объём решила создать с помощью органзы, она как раз только-только вошла в моду. Жаль, что спектакль не удалось воплотить на сцене, остался только в виде эскизов и макетов.

— Сколько костюмов вы создали? Пытались когда-то посчитать? 

— Я сама никогда не задумывалась над вопросом количества. Но точкой отсчёта (не костюмов, а спектаклей) стала большая ретроспективная выставка, которую приурочили к моему выходу на пенсию. Тогда завлит решила подсчитать постановки, с тех пор я стала список продолжать. Какие-то спектакли, конечно, забылись, но их больше 130, это точно. Речь не только о Молодёжке, я сотрудничала и с Горьковкой, и Театром ТОФ. В постановке может быть занято и пять актёров, и 50.

— Свои костюмы приносите из дома, чтобы использовать в постановках? Как выкручивались, когда финансирование театров шло ну совсем по остаточному принципу? 

— Раньше работники театра часто приносили свои вещи, те же джинсы, когда их даже в продаже не было. В спектакле «Пусть гитары играют» действие происходит в 60-е годы. Почти половина женских персонажей была одета в наряды моей мамы. Она всегда выглядела очень модно и элегантно, покупала вещи в основном в Ленинграде. Мама коренная петербурженка из интеллигентной семьи. Я сама очень люблю коллекционировать костюмы. Не то чтобы я заядлый коллекционер. Скорее из тех, кто боится что-то выбросить: вдруг через время пригодится? Когда преподавала студентам историю костюма, тоже для наглядности приносила мамины шляпки, сумочки, платья.

— Вы как-то признавались, что категорически не умеете ругаться, даже хаму отпор дать сложно, потому что так воспитала мама. Сегодня сквернословят налево и направо, даже на подмостках некоторых театров. Неприятно же это слышать? 

— Слава богу, в нашем театре ненормативной лексики нет ни на сцене, ни за кулисами. Бывают постановки, где определённые слова вуалируются. Но вообще, видимо, я так устроена, что у меня уши сами собой закрываются, если слышится брань (улыбается. — Авт.).

— Не жалеете, что не стали «обычным» художником? Работали бы в студии, творили независимо от начальства.

— На самом деле я очень рада, что стала тем, кто есть. Мне подходит такой стиль работы: поставили задачу — надо её решить оперативно и наилучшим образом. Не люблю откладывать на потом. Прочитаю пьесу, и хочется поскорее приступить к работе.

Кто ещё получил местный «Оскар»

Валерия Запорожец — лучшая женская роль («Сцены из супружеской жизни», Театр Горького);

Борис Бехарский — лучшая мужская роль («Дядюшкин сон», Театр им. Комиссаржевской);

Анна Александрова — лучшая роль второго плана («Дядюшкин сон», Театр им. Комиссаржевской);

Сергей Скорнецкий — лучшая сценография («Сцены из супружеской жизни»);

Антонина Осипова — лучший художник по костюмам («Дюймовочка и принц», Театр ВВО);

Никита Лазарев — лучший дебют («Войцек», Театр молодёжи);

Лариса Постернак — лучший эпизод («Лес», Театр молодёжи);

Игорь Попов — лучшее музыкальное оформление спектакля («Дерсу Узала», Театр кукол) и Роман Легкодухов — лучший детский спектакль (эта же постановка);

Ольга Бондарева — лучшая женская роль в детском репертуаре («Дюймовочка и принц», Театр ВВО) и Дмитрий Ступников — лучшая мужская роль в этом же спектакле;

Виктория Вологина — лучшая роль второго плана в детском репертуаре («Щелкунчик», Театр кукол Находки);

Павел Пятыров — специальный приз жюри («Королева Гвендолин», Театр молодёжи);

Екатерина Серебрянская — приз «За честь и достоинство» (Театр молодёжи) и Сергей Миллер (Театр Горького).

Лучшими спектаклями сезона на большой и малой сценах признаны работы главного режиссёра Горьковки Ефима Звеняцкого («В джазе только девушки» и «Сцены из супружеской жизни»).