Сага о фартовом добытчике, схватившем за хвост птицу удачи — и всё потерявшем  

Сто лет назад, в феврале 1923 года, Приморье покинул король местных угольных копей и металлургических рудников Люциан Арцт. Три месяца продолжался его роман с новой, советской властью — но явно не задался. Ну не любили никогда большевики буржуинов-кровососов, что же тут поделать.

 Кто не успел — тот опоздал

Чтоб понять смысл, заложенный в подзаголовке, и роль нашего героя в этом процессе — небольшая историческая справка. Уголь у нас начали понемногу добывать ещё в первые годы освоения Южно-Уссурийского края. Шёл он на нужды немногочисленных судов торгового и военного флотов, приписанных к Владивостокскому порту. Однако ближе к 1900 году, с началом строительства первых железнодорожных веток, стабильным ростом численности населения, развитием местной промышленности, нужда в недорогом топливе резко возросла. И край охватила угольная лихорадка (а с учётом того, что первые старатели охотились ещё и за золотом, серебром и редкими металлами, её можно именовать также геолого-разведочной и старательской). Первые шурфы бурили практически вслепую, а далее деньги в разведку и добычу вкладывали, словно на Клондайке, многие десятки начинающих предпринимателей и простых мещан. Везло единицам. В их числе в 1893 году оказался горный инженер Пётр Горлов, застолбивший участок в пяти верстах от станции Подгородненской близ Владивостока и нашедший там уголь. Нанял кучу народа (до 200 человек), организовал добычу первых тысяч пудов. Но 54-летнему инженеру не хватило ни сил, ни здоровья, ни стартового капитала, дабы как следует раскрутить дело, и он продал права на него миллионеру Отто Вильгельму Линдгольму. А далее Горлов, будучи грамотным и фартовым инженером, именно на разведке и построил свой частный бизнес. Таким же образом, как и Линдгольму, он разведал и продал козырный участок под Спасском, два месторождения под станцией Угольной. Покупателем выступил местный купец Алексей Старцев, но дело наладить толком не успел, скоропостижно скончавшись в 1900 году. Многочисленные наследники покойного эти активы выгодными не посчитали и уступили по сходной цене главе польской общины Владивостока Люциану Арцту.

И с этого момента начинается сага о нашем герое…

Уважаемый авантюрист

Никто не может сказать достоверно, откуда и с какой целью Люциан Леопольдович прибывает в наши неблизкие пенаты. И не факт, что прямиком из Польши. Наиболее вероятно — просто решил хорошо заработать. И это у него получается и поучительно (хорошее пособие для начинающего авантюриста), и убедительно. Примерно так.

Своих средств для высокооборотного участия в геолого-разведочной и угольной лихорадке у него нет, поэтому 24 июня 1899 года он столбит за собой кажущийся перспективным металлургический участок и называет его Маргаритовским рудником. Следом — ещё шесть (Владимирский, Константиновский, Николаевский, Надеждинский и Скалистый плюс угольные активы покойного Старцева). Печатает стопку дорогих визиток с перечислением своих активов (в стиле «царь новгородский, казанский и астраханский, князь курляндский и белостокский»), встречается с сильными края сего и пускает им угольную пыль в глаза. Кого удаётся охмурить? О, этот список прямо пестрит знаковыми для Приморья фамилиями! В нём около двух десятков местных купцов, а среди них Юл Бринер, Михаил Суворов, Адольф Даттан. Отвечая вызовам времени, они и Арцт образуют Уссурийское горнопромышленное акционерное общество с основным капиталом 360 тысяч рублей. И главным директором-распорядителем новоявленного общества акционеры назначают — кого бы вы думали? — конечно, уже ставшего для всех незаменимым Люциана Леопольдовича.

Учитесь работать, господа, и не стесняйтесь проявлять активность!

[Здесь находится галерея]

Очень важный человек

Арцт «выписывает» с запада собственных горных инженеров, эффективно вкладывает средства возглавляемого им Общества в геологоразведку, раскручивает работу новых рудников и месторождений — Мариинского, Нининского, Лиапинского, Надеждинского. Уголь добывается в промышленных масштабах и идёт на нужды КВЖД, Владивостокского порта, на отопление городских промышленных и жилых зданий. Какова личная доля директора от получаемых Обществом прибылей — данных нет, но он явно не бедствует. И начинает мало-помалу вести свою торговую игру: покупает новые копи и рудники (оформляя их уже лично на себя), в том числе, представьте, даже у именитых членов возглавляемого им Общества! Наглость? Мы в те времена не жили, не знаем, но выглядят такие сделки и по нынешним деловым понятиям прямо как некое недружественное поглощение.

Особого смысла в дальнейшем перечислении разведданных и/или купленных им объектов нет. Деньги текут рекой, и польский магнат к званию неофициального короля приморских углей, теша собственное самолюбие, присовокупляет должности общественные. Он — член Владивостокского биржевого общества, член ревизионной комиссии Общества изучения Амурского края, председатель правления Римско-католического общества, член купеческого Общества взаимного кредита. Сплошной многочлен-общественник, уважаемый и вездесущий.

Но жизнь устроена так, что большие деньги порой как легко приходят, так легко и уходят. Начинаются в 1918 году в крае стычки красных с белыми и сопутствующая им партизанщина. Предприятия Арцта лихорадит, растут убытки. Октябрь 1922 года, победа советской власти. Бежать в Китай, США? Так ведь копи и рудники за собой не унесёшь, и Арцт пытается с новой властью как-то договориться. Уголь и металл красным тоже нужны, ему позволяют продолжить работу. За поставки, понятное дело, месяцами никто не платит. И даже не обещают. Работаешь — и будь счастлив.

Он работает, но, видимо, несчастлив. Закрывает все свои предприятия, последними — Угловские копи. Пользуясь статусом общественного деятеля, организует репатриацию своих соотечественников на родину, за что держит ответ перед местными чекистами. По итогам разборок все его предприятия национализируют, сам же Арцт в спешке покидает Приморье. Ограбленный и почти нищий — зато живой. Следует вроде в Польшу, ставшую к тому времени независимой от бывшей Российской империи. Но прибывает ли на родину и чем в дальнейшем занимается — данных, даже предположительных, нет. Пришёл ниоткуда — и ушёл в никуда.

Попутный вклад

Понятное дело, что польский магнат, куя своё состояние, думал в первую очередь о доходах. Но, как выяснится позднее, при этом вносил и общий попутный, если так можно выразиться, положительный вклад в экономику края (вокруг его копей и рудников строились дороги и подсобные предприятия), и конкретный — в повышение благосостояния своих рабочих. Платил им приличные по меркам тех лет деньги (65–75 рублей в месяц, что было сопоставимо с зарплатой квалифицированного рабочего в городе), облегчал как мог условия их труда и быта. Да, труд шахтёра был тяжёл и считался почти каторжным: уголь и руда, как и повсюду в России, добывали ручным способом с помощью кайла, клина и лопаты. Так же вручную его таскали в корытах и катали в деревянных вагонетках. А вот Арцт тратился на электроподъёмники, лебёдки и насосы, вытяжную вентиляцию.

Нанятые им китайцы жили в плохо оборудованных землянках (доски, глина, дёрн, в помещении по 150 человек). А для местных рабочих — уже настоящее жильё: домики, рассчитанные каждый на четыре семьи, отдельные домики для ИТР, общественные бани. Трудящиеся получали от Арцта дополнительно к зарплате квартирные деньги, керосин, уголь и воду, а также нужное количество мебели. К их услугам были стационарная больница на шесть кроватей и приёмный покой, где постоянно дежурил фельдшер. Как к этому относиться? Наверное, понимал буржуй, что сытый и довольный труженик работает эффективнее голодного и злого? А может, просто жалел своих работяг чисто по-человечески?

Люциан Леопольдович не оставил мемуаров. К его творческому наследию, пожалуй, с явной натяжкой можно отнести подробный технический труд «Геологическое описание Лиапинского месторождения угля», расположенного недалеко от нынешнего села Многоудобное. Что касается увековечивания памяти удачливого старателя, то сверху, понятное дело, за мелочностью его исторической фигуры и сомнительным происхождением, никто этим не озаботился. Но вот снизу… В окрестностях Дальнегорска исследователи до сих пор ищут остатки Арцевского серебряного рудника, а специалисты горного дела в своих научных работах арцевскими именуют «производственные прогнозные площади». Правильнее писать «арцтовский», но русский язык не воспринимает столь сложные для написания и произношения конструкции.