06 апреля 2024, 09:19
Туалетный инцидент
Забавная история о крамольном подтирочном материале аукнулась её фигурантам самым серьёзным образом
Эта рабочая неделя стартовала 1 апреля, в Международный день дурака, который в нашем отечестве именуется помягче — Днём смеха. И именно в этот день мы считаем себя вправе подшучивать над друзьями и коллегами — после чего некоторые из них почему-то перестают ими быть...
Строго говоря, «туалетный» юмор литературные и кинокритики, в отличие от обычной широкой общественности, особо не жалуют. Похабные диалоги о том, что ниже пояса, высосанные из пальца режиссёрами туповатых американских комедий, действительно временами смотрятся жалко и не смешно. Но когда такую хохму реально подбрасывает жизнь, а её сюжет уже не выдуман...
Чтобы всё было ясно и понятно, познакомимся поближе с основными фигурантами этой невероятной истории.
АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ КОЛЧАК, 45 лет, адмирал и «верховный правитель России», фактически самоназначивший себя на эту должность после переворота в белом Омске. Диктатор, не склонный к сантиментам, в любви к доброй шутке и тонкому юмору замечен не был. Фигура в отечественной истории мрачная, драматичная и величественная.
ДМИТРИЙ ИОСИФОВИЧ ЗАКРЖЕВСКИЙ, 25 лет, штабс-капитан, представитель атамана Григория Семёнова. Родился в г. Екатеринославе в дворянской семье. Монархист, убеждённый приверженец легитимизма (движения, отстаивающего юридические права династий на правление). После окончания школы прапорщиков воевал на фронтах Первой мировой войны в составе Киевского гусарского и Ростокского пехотного полков. После революции примкнул к атаману Семёнову.
НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ЖУКОВ, 18 лет, прапорщик, помощник штабс-капитана Закржевского. Обычный паренёк, родившийся в глухой деревеньке Калужской губернии, за царя и Отечество повоевать толком не успел. Октябрьскую революцию не принял, бежал к белым.
Суть дела
В марте 1919 года (точная дата неизвестна) на вокзал города Кустанай — ныне казахстанский Костанай — прибыл полупустой поезд. В одном из купе находились штабс-капитан Закржевский, его юный помощник Жуков и 15-летний слуга-китаец Юй Дэцзин. Представитель военной комендатуры прапорщик Михайлов по долгу службы обыскал вагон на предмет наличия дезертиров и запрещённых материалов — и обнаружил улов! А именно: в туалете вагона валялась на полу пропагандистская брошюра «Адмирал Колчак и атаман Семёнов», изданная некой «Группой русских патриотов» в январе того же года. Она была уже разодрана и употреблена по назначению, предусмотренному, так сказать, гигиенической спецификой помещения. Здесь же, в углу, валялись несколько скомканных использованных листов из книги — и аккурат с изображениями Семёнова и Колчака.
Вся троица была немедленно снята с поезда и задержана для разбирательства. По версии допрошенного Закржевского, 20 экземпляров брошюры он случайно нашёл в халупе у некоего казака. Далее — цитаты из следственного дела: «разочаровавшись в лживой семёновской пропаганде», тем не менее оставил себе все 20 экземпляров «для отправления естественных нужд» и одну из книженций в качестве подтирочного материала — в уборной для безвозмездного повсеместного пользования. Юного Жукова тоже допросили: туалет в вагоне по-большому посещал? Да, грешен. Значит, тоже под подозрением. А вот китайцу удалось отмазаться: в туалет не ходил, терпел, да и некогда было («готовил чай и чистил сапоги»). И был отпущен.
Из-за чего сыр-бор?
Так какого рожна железнодорожная комендатура накинулась на верных защитников белой России? А дело в том, что Колчак и Семёнов почти открыто враждовали: атаман не желал подчиняться адмиралу и выполнять его руководящих указаний. Поэтому если Семёновым кто и подтёрся — то это вроде вполне приемлемое выражение патриотизма. А вот Колчаком…
Но только ли для выяснения конкретного виновника осквернения лика «верховного правителя» заварилась следственная каша? Не только. И сама брошюра, бережно подшитая к делу, оказалась самого возмутительного содержания (спустя десятилетия, уже при Брежневе, подобную литературу будут именовать подрывной). Анонимный автор доказывал читателю, что Колчак был совершенно безграмотен и непригоден к сухопутной службе: мол, заявлял, что «трёхдюймовую пушку смогут утащить три лошади, а вовсе не шесть», что «большевиков можно прогнать без оружия палками». Также в брошюре утверждалось, что в некоей городской газете восхвалялся… «нос адмирала». И как вишенка на торте: якобы в Харбине адмирал некоторое время лечился в психиатрической лечебнице, «однако не вылечился и поэтому был вспыльчив с подчинёнными и даже стучал при них кулаком по столу». Семёнов же, напротив, в брошюре изображён мудрым и опытным военным лидером, пользующимся общим уважением и даже обожанием. Он-де при поддержке верного ему офицерства выступил против психически неуравновешенного карьериста Колчака, не признав его верховным правителем. И за это мстительный Колчак издал приказ № 60, в котором снял Семёнова с должности, ложно обвинив в том, что тот не пропускает грузы на фронт. Атаман же в ответ опроверг эту заведомую ложь, но при этом пообещал признать верховенство адмирала, если тот отменит приказ № 60, а также пообещает позже передать власть Деникину (это когда их армии наконец соединятся на фронте).
Конечно, оставление подобной возмутительной в идеологическом плане брошюры в общественном (и, несмотря на статусную уединённость, всё же публичном) месте, особенно учитывая всем известную привычку россиян читать что ни попадя в процессе отправления большой естественной нужды, фактически акт диверсии. Да ещё в военное время! «Диверсант» Закржевский не отпирался, дело скоренько отправили в суд…
Правитель юмора не оценил
В ходе процесса на Курганском военно-окружном суде обвиняемые себя виновными признавать не желают. При этом выяснить, кто именно из них использовал как подтирочный материал лист с фотоизображением правителя, не удаётся. Посему Закржевский как вражеский агитатор и диверсант приговаривается к смертной казни, а мальчишка Жуков (чья конкретная вина в деянии вообще не доказана!) — к шести годам каторжных работ. Апелляционная инстанция, с учётом имеющихся прошлых заслуг подсудимых перед Отечеством, смягчает вердикт: в приговоре, скреплённом красной сургучной печатью суда с «билибинским» орлом, штабс-капитану смертная казнь заменяется на 15 лет каторги, а Жуков вместо шести лет каторги получает всего четыре.
Конечно, двух незадачливых семёновцев эти сроки также не устраивают — и они их обжалуют у Колчака. Просят «не отправлять их на каторгу к уголовникам и большевикам, а направить вместо этого рядовыми на фронт». Адмирал при всей своей занятости с делом знакомится. И, наверное, должен был бы оценить холуйство вошедших в раж военных судей, посмеяться и освободить молодых людей от отбытия наказания? Либо помиловав, либо в любой иной приемлемой форме. Но… Поверх их прошения правитель собственноручно накладывает размашистым почерком чернильную резолюцию: «Отклонить. Адмиралъ Колчакъ».
После войны
По причине скорого краха белой директории этим двум героям туалетного инцидента весь срок отбывать не придётся, После бегства Колчака и его расстрела их освободят из-под стражи и отправят на фронт. Следы юного Николая Жукова затеряются, а вот Дмитрий Закржевский оставит свой след.
В 1920 году в Чите, будучи уже в чине капитана, он обвенчается в городском кафедральном соборе Александра Невского с девицей Анной Захаровой. Вместе с генералом Молчановым в составе Дальневосточной армии отступит в Приморье. Примет участие в Хабаровском походе, возглавив при этом так называемый 2-й партизанский (а фактически диверсионный) отряд. 20 октября 1922 года пешим порядком эвакуируется в Корею (Гензан), где до весны следующего года будет нести караульную службу в составе офицерской роты егерского отряда. После чего перебазируется в Европу и проживёт долгую жизнь. Мемуаров, в том числе и об этой невероятной по трагикомизму истории, не оставит…
