Владивостокскому поэту Геннадию Лысенко исполнилось бы 80

Фото: архив Союза писателей

У него была непростая, изломанная судьба. Сами анкетные данные стали частью его мифа: появление на свет в военном 1942 году в глухом углу — в Барано-Оренбургском, у китайской границы, полусиротство, завод, тюрьма, скандалы, наконец — самоубийство… Но миф не состоялся бы, не будь главного — удивительных стихов.

Стихи начнутся позже. Юноша Лысенко — рабочий в геофизической партии, курсант владивостокской морской «ремеслухи»… Драка на картошке с деревенскими, первый срок — три года. Освободился, добрый человек — земляк-милиционер Валерий Юрченко — помог с работой и жильём. Лысенко попал на Дальзавод, где старательно выводил ватерлинии на корабельных бортах (потом он сменит здесь несколько специальностей: газорезчик, сверловщик, котельщик-корпусник, обрубщик литья). Женился, родился сын. Окончил вечернюю школу. Снова драка — два года условно; ещё одна драка — год колонии. Какой-то уголовник, баловавшийся поэзией, отобрал У Геннадия книгу «Основы стихосложения». Лагерный замполит Юрий Карпов книгу вернул и устроил читающего парня библиотекарем. Прямо из колонии Геннадий послал стихи в газету «Тихоокеанский комсомолец». Как ни странно, редактор — писатель Лев Князев — их напечатал. Было это весной 1968 года.

Лысенко вышел на свободу, вернулся на Дальзавод. Здесь произошла ещё одна счастливая встреча: литобъединением при заводе руководил поэт Юрий Кашук, взявший над Лысенко шефство.

Геннадия стали печатать. Его голос сразу узнавался:

Морские птицы не поют

ни заполночь,

ни спозаранку.

Им предначертан неуют

большой,

как счастье наизнанку…

Или:

…И небо,

отражаясь в луже,

подскажет сердцу в некий час,

что мы должны быть с виду хуже,

чтоб не обманывались в нас.

[Здесь находится галерея]

Говоря о его истоках, называют Маяковского и Есенина, Васильева и Корнилова, Слуцкого и Межирова, Смелякова и Рубцова… Но есть правда и в словах критика Александра Лобычева (1958–2018): «Лысенко — лирик первородного дара… Путём стиховедческого анализа нам не добраться до истоков — они глубже поэтики, они в самом способе видения и чувствования… Он моментально заговорил своим, органичным, естественным голосом».

Примерным поведением Лысенко и теперь не отличался. «Хмелел быстро и не по-хорошему… В состоянии градуса его штормило, и, если не серчал, он переходил на исповедь… По природе он был драчун… — вспоминал поэт, эссеист Илья Фаликов. — По утрам… был несчастен, всю вину брал на себя, казнил себя, задыхался, шёл извиняться».

Официозной фигурой Лысенко не был, как не считался и диссидентом. Порой говорят, что он писал «рабочие» стихи, чтобы они как локомотив протащили в печать другие. Но и производственные стихи Лысенко — вовсе не халтура.

У него любые серпы с молотами звучали искренне уже хотя бы потому, что сам Лысенко много лет отмолотил на рабочих специальностях. Кашук говорил, что он напоминал матроса с траулера. Фаликов сравнивал его с фабричным парнем из стихов Корнилова. Сам Лысенко то писал о себе как о «человеке из толпы», то заявлял:

…я — не стандартный,

и по мне

купить костюм — уже проблема.

В 1973 году у Лысенко вышла подборка в «Юности». Пытался поступить в Литинститут, не прошёл конкурс. В 1974-м на семинаре молодых писателей в Иркутске стихи Лысенко высоко оценили Распутин, Астафьев, Кожинов. Журнал «Смена» присудил ему премию года. В 1975-м в Дальиздате вышел первый сборник — «Проталина», в 1976-м, уже в столичном «Современнике», второй — «Листок подорожника». Лысенко принимают в Союз писателей, он ведёт заседания поэтической студии «Лира». В 1978-м вышла подборка стихов в «Правде» — главной газете Союза. Ещё одно свидетельство признания — доносы, которые пишут на него коллеги по литераторскому цеху…

Если смотреть со стороны, в последние годы жизни поэт Лысенко шёл ввысь. Но это — со стороны. В душе поэта происходил кошмар. Целый клубок кризисов — возрастной, творческий, любовный, алкогольный… Лысенко бросил работу, ушёл из семьи. Его пристроили на должность завхоза в Союз писателей, располагавшийся в «Серой лошади» на 25 Октября (ныне Алеутская), 19. Здесь он зачастую и ночевал. Здесь же 31 августа 1978 года Геннадий Лысенко покончил с собой. Никаких прощальных записок. Было ему неполных 36.

Осознанно, спонтанно? Загадка. Если перечитать стихи последних лет — там и тут рассыпаны знаки неизбежности:

Раньше времени дыханье

Перехватит у меня…

Или:

«Умереть бы своею смертью»

И додумалось — не смогу…

Или:

…Мне отольются чьи-то слёзы

В начальных числах сентября.

Хоронили на Морском кладбище. Из крайкома передали: никаких речей, ведь самоубийца, пьяница, скандалист… Автор знаменитого в своё время романа «Шахта» Александр Плетнёв не выдержал и по-шахтёрски сказал всё, что думает: «Умер поэт, сегодня все флаги должны быть приспущены, весь Приморский край должен быть в трауре, а мы ничего не сделали, даже поэта по-воровски, позорно, подло хороним…»

***

Во Владивостоке в 1979 и 1984 гг. вышли книги Лысенко «Крыша над головой» и «Меж этим и тем сентябрём», в Москве в 1985-м — «Зовётся любовью». В 2010 и 2012 гг. владивостокский «Рубеж» выпустил сборники Лысенко «Счастье наизнанку» и — наиболее полный на сегодняшний день — «До красной строки, до упора». На девятиэтажке по Ивановской, 15, где поэт жил в 1970-х, несколько лет назад стараниями читателей появилась мемориальная доска.