Боевая история приморских корейцев

Два десятка лет наши дальневосточные братья вели борьбу — за независимость отчизны и освобождение Приморья

Окончание. Начало материала в № 39 ДВВ.

…Ранним утром 5 апреля 1920 года Новокорейскую слободку во Владивостоке окружили японская пехота и кавалерия. Арестованным связывали руки и ноги. Одних отвозили в Гнилой Угол, других в казарму на Эгершельде, где размещался главный застенок японской жандармерии. Так разыгралась очередная драма корейского народа.

Путь в народные мстители

Из воспоминаний очевидца: «Слободка пережила потрясающие разбои и насилия. Озверелые банды японских солдат гнали несчастных корейцев, избивая их прикладами. Пленные, оглашая стонами и воплями улицы Владивостока, избитые до полусмерти, путаясь в своих длинных халатах, разодранных и залитых кровью, шли, еле поспевая за японскими конвоирами. Подвалы, погреба, тюрьмы были заполнены арестованными. Трудно сказать, сколько корейских товарищей погибло в эти дни от рук палачей».

Именно эти немотивированные зверства во многом и определили путь корейских мужчин в ряды народных мстителей. Кроме того, на территорию Приморья из Кореи и Китая приходили разрозненные и ослабленные корейские подразделения, которые сливались с русскими отрядами и объединёнными силами действовали против интервентов. А винтовки, патроны и бомбы получали у революционно настроенных чехословацких солдат.

Первые корейские отряды появились в Ольгинском уезде. Так, представитель Временного военно-революционного уездного штаба в докладе на I Повстанческом съезде отметил, что «корейцы принимают активное участие в восстании, в настоящее время имеется рота из 30 хорошо вооружённых корейцев. Около 1 200 корейцев готовы к выступлению, но за неимением оружия вынуждены временно не выступать, ...оружие доставляется как крестьянами, так и из города Владивостока». Боевой деятельностью корейских партизанских отрядов руководил военный отдел Корейского областного комитета коммунистической организации Приморья. Он находился в тесной связи с Приморской организацией РКП(б) и краевым штабом партизанского движения. Все боевые акции корейских партизан координировались с операциями русских партизанских отрядов и осуществлялись по единому плану областного партизанского штаба.

Партизанское корейское движение приняло большой размах (численность — более 5 000 человек), громя тылы колчаковцев и японцев по всему краю, от Ольги до Партизанска. Знаменитый приморский революционер Антон Ярёменко оставил о корейских мстителях самые тёплые воспоминания: «Корейские коммунисты оказывали всевозможную помощь восстанию трудящихся Приморья. Сегодня связался с корейскими большевиками. Они дали шаланды и шлюпки для экспорта продовольствия на Сучан и Судзухе. Используем корейскую литографию; выпущено несколько листовок».

Именно успехи корейских партизан инициировали аналогичные процессы в соседних с Приморьем регионах. Так, созданием вооружённых национальных отрядов для борьбы с белогвардейщиной озаботился и Корейский съезд Амурской области, принявший решение: «Всемерно поддерживать Советскую власть, установить между нами тесный контакт делегированием для обоюдной широкой информации своих представителей в Благовещенский и местный исполнительные комитеты. Немедленно приступить к формированию корейского войска, изыскав для этой цели средства денежным обложением корейского населения... Всякого рода вооружения просить у Советской власти».

«Амурский инцидент»

К сожалению, успехи корейских партизан и перспективы роста их численности оказались разом перечёркнуты так называемым амурским инцидентом. Что случилось? С целью получения от Главного штаба ДВР «вооружения, снаряжения, обмундирования и продовольствия на 50 тыс. чел. и средств, необходимых на поддержку партизанских отрядов, находящихся в Китае и Корее» корейская секция Дальбюро ЦК РКП(б) постановила подчинить национальные партизанские отряды «непосредственно Главнокомандующему всеми вооружёнными силами ДВР». То есть, желая расширить рамки вооружённой борьбы и освободить свою историческую родину, они поверили посулам и подчинились командованию ДВР. В конце мая 1921 года был сформирован новый состав Корейского военно-революционного совета, который на правах главкома возглавил грузин Нестор Каландарашвили. Корейцы начали выражать недовольство. И не только: несколько командиров прямо отказались выполнять приказы главкома. Ещё было не поздно отыграть назад и, назначив командиром их национального лидера О Хамука, увеличить численный состав НРА почти вдвое! Переговоры с мятежниками ни к чему не привели, более того, «при начале наступления частей 29 стр. полка совместно с частями Каландарашвили при бронепоездах сопротивлявшиеся корейцы открыли ружейный и пулемётный огонь по наступавшим». В течение ближайших дней разрозненные группы корейских партизан уничтожались бойцами НРА. Решающее сражение состоялось в конце июня в окрестностях города Свободного. Около двух тысяч корейских партизан были перебиты, столько же сдались, несколько сотен прорвались к маньчжурской границе и ушли за кордон. Как вспоминал очевидец, «та часть Свободного, где шли бои, представляла собой ужасную картину: на улицах лежали тела убитых, кругом стонали и прятались раненые, а улицы, прилегающие к Транссибу, были просто завалены трупами». Били своих, чтоб чужие боялись?! Из уцелевших корейцев организовали отдельную национальную стрелковую бригаду — и от греха подальше тут же перебросили в Иркутск. Так бесславно и завершилась история корейского партизанского движения в Приморье...

Лидер корейской диаспоры Пётр Цой

Участники «амурского инцидента» долгие годы преследовались советской властью. Несмотря на то, что многие из них вплоть до окончания войны впоследствии сражались на стороне красных, их участие в мятеже большевики не простили. В 1932 году, когда шла сверка бывших красных партизан, на многих корейских анкетах появилась резолюция: «Отказать как участнику свободненских событий. Партизанский билет не выдавать». К сожалению, была и такая страница вооружённой борьбы корейских партизан. Из песни, увы, слова не выкинешь...

ЭПИЛОГ: пригласим вернуться?

Общеизвестно, что в 1937 году на основании решения Совнаркома и ЦК ВКП(б) более 170 тысяч корейцев, проживавших на Дальнем Востоке, были депортированы в малообжитые или пустынные районы Казахстана и Средней Азии. Но за кадром этого прискорбного факта остаётся вопрос: а за что, собственно говоря, этих советских граждан, всецело преданных своей новой родине, трудолюбивых и неконфликтных, вышвырнули с уже обжитых ими дальневосточных земель? Ещё 12 апреля 1928 года Совет труда и обороны СССР признал корейцев неблагонадёжным в политическом отношении контингентом и постановил «расселить их из наиболее угрожаемых в стратегическом отношении пунктов Приморья в Хабаровский округ» (а угрожать Приморью и ДВ региону могла только Япония). Частично расселили. Но в 1937 году, считая, что корейцы этнически и ментально близки японцам, а потому якобы будут массово завербовываться в их шпионов и диверсантов, советское руководство дало отмашку на превентивные репрессии. Корейцев из числа гражданских массово разоблачали как вредителей в цехах и организациях, как кулаков и подкулачников в колхозах и совхозах. Их, из числа военных, объявляли японскими шпионами. Тысячи отправили на казнь, десятки тысяч получили долгие сроки. Не пощадили и комсостав: с 1930 по 1937 год в ОКДВА, Забайкальской группе, Сибирском военном округе и на ТОФ были арестованы 97 корейцев-командиров (в Приморье — 57 человек), из них расстреляли по суду 42 человека... И, конечно, потому и не вызывает никакого удивления массовая депортация корейского народа. Она, увы, стала логичным и печальным финальным актом жестокого, глумливого и несправедливого отношения государства рабочих и крестьян к своим гражданам из числа корейцев.

Но зачем, собственно говоря, в этом очерке нужен столь неоптимистичный эпилог? А вот зачем. Ныне местные социальные сети почти в режиме нон-стоп информируют нас о, мягко говоря, крайне неуважительном отношении мигрантов из числа выходцев среднеазиатских республик к жителям Приморья: избиения, изнасилования, уголовные дела... А коренные приморцы год за годом покидают свой край — и потому мигранты нам, конечно, нужны. Но мигранты хорошие, «правильные», демонстрирующие толерантность и уважение к российской культуре. Такие, какими были высланные 85 лет назад корейцы. Да, мы приглашаем староверов, они к нам едут — но их очень мало. А не пригласить ли нам вернуться обратно потомков приморских корейцев, что выжили, обосновались и пустили корни в Азии? Ведь не все из них, надо полагать, удачно вписались в сложную зарубежную действительность и ныне удовлетворены своим уровнем жизни? И кому кидать сей клич — полпреду Юрию Трутневу, губернатору Олегу Кожемяко? Разве не найдём средств на расширение (изменение) рамок действующей программы по переселению соотечественников из-за рубежа? Или потомки бывших корейских приморцев нам уже не соотечественники?

Вопросов много, очень много. Но идея эта, что называется, лежит на поверхности и как минимум заслуживает обсуждения. Потому что ныне — и очень важный, и нужный момент для восстановления человеческой и исторической справедливости...

Памятник национальному герою Ли Дон Хви, умершему во Владивостоке