20 ноября 2024, 12:15
Дорогая Елена Александровна
Разговор о Шекспире в автобусе маршрута № 15
Елене Александровне Первушиной, доктору филологических наук, профессору Дальневосточного федерального университета, члену «Шексировской комиссии» при Научном совете «История мировой культуры» Российской академии наук — 80!
В такие круглые даты принято в научных кругах говорить о свершениях и открытиях юбиляра, количестве монографий и этапах Большого пути. Он есть, этот путь, о нём лучше скажут специалисты. Но есть и другая Елена Александровна Первушина, ту, которую любят и ценят уже целые поколения студентов и выпускников ДВГУ (позднее ДВФУ) — увлечённая литературой Средних веков и увлекающая желторотых перво-второкурсников, Учитель и Педагог с самых больших букв.
Курс студентов-журналистов филологического факультета ДВГУ, на который я поступил в далеком 1976 году, познакомился с Первушиной не в аудитории (она придёт учить нас и читать нам лекции лишь через год) — на сельхозработах в деревне Савиновка Дальнереченского района. Там филфаку надлежало собрать урожай картошки на доброй сотне гектаров совхозных полей под селом Малиново. Больше сотни девчат-филологинь и пара десятков юношей-журналистов (все мы были тогда одним факультетом) жили в бараках. У девушек были узкие койки с панцирными сетками, парни сколотили дощатые нары. Преподаватели (среди них и Первушина) жили в тех же условиях, в тех же грузовиках ездили на поля, так же стояли на вскопанных рядках буквой «зю» с цинковыми вёдрами. Но попутно ещё и организовывали производственный процесс (чтобы были мешки, грузовики, чтобы картофелекопалки прошли по рядкам до приезда студенческих бригад, а не тогда, когда уже все в поле, чтобы студенческая столовая снабжалась не только картофелем)… Присматривали и за дисциплиной (чтобы не допустить инцидентов с местной молодёжью, «самоволок» в Дальнереченск, чтобы вовремя ложились спать).
Тот «колхоз-1976» остался у меня в памяти по трём, как бы сказали сегодня, номинациям: он был безумно долгим, мы уехали из савиновских бараков лишь в октябре, когда уже выпал первый снег; сообщением о смерти Мао Цзэдуна, и в студенческом лагере это было воспринято тревожно — события Даманского 1969 года все помнили, а мы тут фактически на советско-китайской границе… И — сказками Первушиной!
Когда дело близилось к отбою, она приходила к студенческому костру, где пели бардовские песни под гитару, и говорила девочкам-филологиням, не парням-журналистам, многие из которых пришли на филфак после армии и рабфака и были чуть младше её самой, эти — взрослые люди, пусть решают сами: «Девочки, песни прекрасные, но теперь я расскажу вам сказку на ночь». И рассказывала — легенды и мифы Древней Греции! Все эти боги и герои — Зевс и Посейдон, Одиссей и Агамемнон, Аполлон и Афина-Паллада. Честно признаюсь, об их существовании я узнал у костра в Савиновке. Большинство из нас были 16–17-18-летними мальчиками и девочками, мы ещё не отметились ни на одной университетской лекции, в основном выходцы из деревень и районных городков областей и краёв Дальнего Востока. Словом, дети… Сказки у костра, придуманные Первушиной, — это гениальный педагогический ход, о котором, конечно же, она не узнала в какой-нибудь методичке Министерства высшего и среднего специального образования СССР.
Студентом я был нерадивым, пропускал занятия, терпеть не мог ходить в читальные залы (а интернета, не забывайте, не существовало!). Но благодарен маме, которая научила меня читать в пять лет. А в районных центрах Сахалина и Курил, где прошли мои школьные годы, других развлечений, кроме книг и журналов, не было — телевизора у нас не было, потому что не было телевидения, а кино привозили раз в месяц. Поэтому я стал книжным мальчиком. Елена Александровна распознала это как-то сразу, и она нас не учила, мы с ней дружили. Через два года этой дружбе — полвека.
Спустя лет 45 после Савиновки еду в автобусе № 15 в кампус ДВФУ. Утро, студенты из города забили автобус, направляясь на занятия, сидячие места все заняты — кто-то тупит в телефон, кто-то спит, уступать пожилым нынче не принято, разве совсем уж древним с палочками. Прибиваюсь к поручню на задней площадке, лезу в карман за телефоном и вдруг вижу, рядом, вполоборота, стоит Первушина, смотрит в окно на остров Скрыплёва и бухту Аякс. Восклицаю: «Елена Александровна!». — «Володя, вы в кампус, всё ещё преподаёте?» — «Ну да, а вы всё так же занимаетесь Шекспиром?» — «В свободное от иностранных студентов время. Я же работаю на кафедре русского языка как иностранного». — «Елена Александровна, я недавно купил шикарное издание Шекспира — там “Гамлет”, “Сонеты” и “Ромео и Джульетта”. Но дело не в них — просто фантастические иллюстрации! Давайте я вам его подарю, раз уж мы в одно время на занятия ездим». — «Володя, так эта книга у меня есть — с иллюстрациями Саввы Бродского? Про неё же вы говорите?» — «Да, именно про неё». — «Причём у меня есть этот Шекспир ещё советского издания, её выпустили таким маленьким тиражом, что она тут же стала библиографической редкостью». Я немного огорчился, что не смог удивить любимого преподавателя. А она задумчиво сказала: «А вы, Володя, всё ещё покупаете книги для домашней библиотеки, неужели не читаете с монитора?» — «Читаю, но по служебной необходимости — когда надо что-то быстро найти, проверить факты или цитату». — «Домашние библиотеки теперь становятся нонсенсом, ноутбук на столе — и всё. Иллюстрации Саввы Бродского к Шекспиру теперь нужны только искусствоведам». Тут молодой человек, сидевший на высоком автобусном кресле к нам лицом, встал и сказал Первушиной: «Садитесь». «Не надо, — задорно улыбнулась она, — нам с Володей сейчас выходить, мы с ним едем по одному маршруту».
С юбилеем, дорогая Елена Александровна!
