Экскурс в историю: Крайние меры генерала Крымова

«Я решил умереть потому, что слишком люблю Родину»

13 сентября 1917 года в революционном Петрограде застрелился командующий Уссурийской конной дивизией генерал-майор Александр Крымов. Храбрый и грамотный офицер, организовавший разгром немецкого корпуса под Попелянами в годы Первой мировой войны. Член тайной масонской ложи, увлекавшийся символизмом. И организатор заговора по свержению самодержца Николая II, в случае успеха которого история России отправилась бы по иному пути...

Белая кость

Биография героя нашего очерка складывалась на редкость гладко. Родился в зажиточной дворянской семье, окончил Псковский кадетский корпус и Павловское военное училище. Восемь лет поварился в армейском котле, после чего с отличием и блеском окончил Николаевскую академию Генштаба. Дворянин и офицер с щёгольскими усами, настоящая белая кость. Предлог понюхать порох представился в 1904 году с началом Русско-японской войны. Но командование решило на фронт его не посылать, а определило в глубоко тыловой Сибирский армейский корпус, где Александр Михайлович служил при штабе делопроизводителем.

После подписания Портсмутского мирного договора карьера Крымова продолжилась примерно в том же мирном ключе: начальник отделения Генштаба, офицер для поручений при командующем войсками Туркестанского военного округа генерале Самсонове.

Дал немцам прикурить

Привлекала ли подобная штабная синекура 42-летнего полковника? Или его деятельная натура жаждала подвигов и военных приключений? Мемуаров Крымов не оставил, однако... С началом Первой мировой войны он чуть ли не добровольцем рванул на фронт. Понятное дело, не рядовым, а командиром. Командиром Уссурийской конной дивизии. Воевал грамотно, умело, чем, как вспоминали друзья-товарищи, «заслужил славу решительного кавалерийского начальника». Добавим: рискового и бесшабашного, способного без особой нужды идти на крайние меры...

Дело было так. 1 июня 1915 года в прибалтийском местечке Попеляны по приказу Крымова приморские драгуны вступили в неравный бой с неприятелем при численном перевесе врага 5:1. Могли, конечно, временно отступить и дождаться обещанного подкрепления. Крымов решил рискнуть — не прогадал! Немцы не ждали, что будут атакованы горсткой храбрецов-смертников, ведомых рисковым командиром. И, не выдержав яростного натиска, побежали, оставляя на поле боя сотни убитых и раненых. Приморские драгуны отделались малой кровью (25 убитых и 54 раненых) и поставили при этом под сомнение горделивое название уничтоженной ими отборной гусарской лейб-бригады. Ну какие они «гусары смерти»? Скорее «петухи ощипанные»...

Так генерал стал героем Отечества, кавалером ордена Святого Станислава 2-й степени и именного Георгиевского оружия. Победителем, которого не судят. Через несколько лет он вновь пойдёт на крайние меры, спасая (в его понимании) Отчизну. Ну а пока воюет, да, смело и горделиво, но при этом ... задрав нос! После того, как в январе 1917 года его дивизию перебросили на Румынский фронт, в один из дней он дал приказ на самовольное оставление позиций, показавшихся ему стратегически невыгодными. Тем временем командование спланировало операцию и начало атаку неприятеля, надеясь на поддержку приморских кавалеристов, — но их на месте не оказалось! Непредвиденные жертвы и... устные разборки с Крымовым, которому как герою Попелян просто погрозили пальчиком.

Февральская революция 1917 года внесла существенные коррективы в служебную карьеру генерала. Дела на фронте шли неважно, простора для славных авантюр не оставалось. И новоиспечённый масон решил поискать острых ощущений в тылу...

Спаситель России 

Прибыв в Петербург, славный генерал сближается с коллегами по тайной масонской ложе — лидерами думских фракций Александром Гучковым и Михаилом Родзянко, генералом Николаем Рузским и духовником царской семьи протоиереем Николаем Соколовым. Россия катится в пропасть, и её надо немедленно спасать. По предложению Крымова, удачливого идеолога и практика крайних мер, заговорщики разрабатывают план. Как вспоминал Соколов, «приняли решение, что откладывать больше нельзя, что в апреле 1917 года, когда царь будет ехать из Ставки, его в районе, контролируемом командующим фронтом Рузским, задержат и заставят отречься. Генералу Крымову отводилась в этом заговоре решающая роль, он был намечен в генерал-губернаторы Петербурга, чтобы решительно подавить всякое сопротивление со стороны верноподданных царя». Наверное, это только для начала? Потому что спаситель России, вместе со своими верными приморскими драгунами вырвавший отречение у царя, совсем не обязан ограничиваться должностью петербургского градоначальника. Да-да, верная Крымову Уссурийская дивизия в полном составе берёт курс на Петербург! Какой-то сюрреализм: пять сотен лихих рубак-приморцев идут свергать царя...

Гусары в пути. Но выясняется, что Гучков с Родзянко начали мяться и, не отказываясь от идеи заговора в целом, считают необходимым провести несколько дополнительных, так сказать, консультационных встреч. Портфели, что ли, не все поделили? И дивизия Крымова замедляет шаг... Из мемуаров Соколова: «Прими генерал Крымов в эту минуту твёрдое решение безостановочно продолжать движение на Петербург, город был бы взят. К сожалению, он, застигнутый врасплох, последнее время сильно изнервничавший, переживавший тяжёлую семейную драму и в значительной мере утерявший прежнюю решимость, заколебался и потерял драгоценное время». Что за семейная драма — осталось за кадром. Но будущего спасителя России требует на разборки небезызвестный будущий временный правитель России Александр Керенский, который явно удивлён организационной прытью заговорщиков. И тем, что ему не подобрали подходящей по рангу должностишки...

Выстрел в сердце

Соколов: «Керенский обманом вызвал его, якобы чтобы потушить конфликт, закончить его миром и согласием… Какой разговор состоялся между ними — не знает никто. По свидетельствам очевидцев, из-за дверей кабинета доносился гневный голос Крымова, обличавший министра-председателя. Выйдя от Керенского, он выстрелил себе в сердце». Но эта версия не единственная, её дополняют и воспоминания других очевидцев этого трагического происшествия. Так, якобы Крымов влепил Керенскому пощёчину, после чего был застрелен им на месте. Ещё одна из версий — стрелял не сам хозяин кабинета, а его адъютант в приёмной. Однако большинство свидетельств (да и сама логика этой драмы) за то, что выстрел — это всё же решение Крымова. «Узнав действительную суть планов Керенского, осознав своё положение фактического пленника, а также невозможность что-либо изменить, унизительным допросам и аресту Крымов предпочёл смерть».

Но 45-летний генерал не умирает в чужой приёмной. Выстрел не задевает сердце, и его с обильной кровопотерей госпитализируют в Николаевский госпиталь. Требуются немедленная операция и тщательный уход. Оперировать некому (идеологически чуждый хирург намедни расстрелян), а «революционно настроенные фельдшеры, санитары и прислуга», напротив, пациента «поливают бранью и срывают с него повязки». В итоге — скорая смерть, за несколько минут до которой Крымов шепчет: «Я решил умереть потому, что слишком люблю Родину».

...Злопамятный Керенский разрешит вдове похоронить генерала только ночью в присутствии не более девяти человек, включая духовенство, с установкой неброского креста, «деревянного иль чугунного». А широкой публике это происшествие через газеты объяснит «душевным расстройством Крымова от своего отказа пожать ему руку при встрече».

Что касается крымовских кавалеристов, то судьба приморской дивизии сложится также невесело. Сразу после Октябрьской революции подразделение драгун как не подвергшееся разложению и сохранившее верность присяге расформируют и вернут на географическую родину. В 1922 году, после окончания Гражданской войны в Приморье, остатки дивизии в полном составе эмигрируют в Китай и через несколько лет рассеются по миру — в США, Сербии, Австралии и даже Парагвае.

Могила Александра Михайловича не сохранится, так что заочную эпитафию ему (незадолго до собственной кончины) оставит бывший российский генерал Карл Густав Маннергейм: «Я недолго работал с Крымовым, но вынес много ценных уроков и светлую память об этом доблестном солдате, об этом честном человеке, который не мог мириться с предателем Керенским и пережить позора России. Вечная ему память!»