20 марта 2024, 11:32
Кровавый март шестьдесят девятого
Герой Советского Союза Юрий Бабанский — о конфликте на острове Даманском, исторической памяти и неоднозначном владивостокском мемориале
2 марта исполнилось 55 лет с начала советско-китайского вооружённого конфликта на Даманском. По этому случаю в Приморье прибыл генерал-лейтенант в отставке Юрий Бабанский, заслуживший на Даманском звание Героя Советского Союза. На встрече в Приморской краевой публичной библиотеке имени Горького он говорил не только о событиях 1969 года, но и о сегодняшних реалиях.
Фрагменты его рассказа приводим ниже, но прежде всего напомним хронику событий.
Ещё в ХIX веке, вступая во владение Приморьем, Россия добилась проведения линии границы по урезу воды у китайского берега Уссури, хотя обычно разграничение идёт по фарватеру или середине русла. Лежащий у китайского берега Даманский стал российским — и одновременно миной замедленного действия. В 1969 году за этот островок впервые в истории схлестнулись две ядерные и к тому же социалистические державы.
Задолго до этого, когда дружба КНР и СССР уже дала трещину, начались провокации: Китай заявил права на Даманский. Пограничники выдворяли китайцев, пуская в ход кулаки, приклады, рогатины. Стрелять было строго запрещено.
2 марта 1969 года пограничники с заставы Нижне-Михайловка в очередной раз выехали к Даманскому — выдворять нарушителей. Бойцы старшего лейтенанта Стрельникова прибыли к реке на внедорожнике ГАЗ-69, бэтээре и «техничке» ГАЗ-63. Ступили на лёд, не снимая автоматов с плеч, — никто не знал, что с ночи на острове прячется в засаде целый батальон…
Группы Стрельникова и сержанта Рабовича были расстреляны сразу. Группа 20-летнего младшего сержанта Бабанского, ехавшая на ГАЗ-63, чуть отстала и поэтому успела залечь и открыть ответный огонь. С соседней заставы Кулебякины Сопки подоспел старший лейтенант Виталий Бубенин и на бэтээре зашёл в тыл противнику. В итоге атаку отбили, границу удержали.
Второй бой произошёл 15 марта. С китайской стороны ударили миномёты и пушки, двинулась пехота. Советская сторона подтянула армейские подразделения, но воевать поначалу вновь пришлось «погранцам». Начальник 57-го погранотряда полковник Демократ Леонов повёл к Даманскому четыре танка. Головной Т-62 подбили из гранатомёта, Леонов при покидании машины был убит пулей в сердце (танк вернуть на советский берег не удалось, сейчас он выставлен в Пекине — в Военном музее). Когда армии наконец отдали приказ, по китайским тылам ударила артиллерия и дивизион «Градов»; скоро всё стихло.
В сентябре после встречи советского премьера Алексея Косыгина со своим китайским коллегой Чжоу Эньлаем начались переговоры о демаркации. Де-факто это означало передачу Даманского Китаю. Официально ставший китайским в 1991 году, теперь он зовётся Чжэньбаодао — «драгоценный остров»…
Виталий Бубенин и Юрий Бабанский стали Героями Советского Союза. Это же звание посмертно присвоили Ивану Стрельникову, Демократу Леонову и младшему сержанту Владимиру Орехову — пулемётчику-армейцу. Бабанский, который собирался было после «дембеля» снять погоны и вернуться в родное Кемерово, в итоге связал с погранвойсками всю жизнь. В 1985 году он участвовал в Афганской войне, в 1990–1994 гг. был народным депутатом Украины. В 1995 году вышел в отставку генерал-лейтенантом, живёт в Москве.
На встрече в библиотеке Юрий Васильевич, что называется, резал правду-матку.
«И вот пойми — кто прав, а кто виноват?» (о причинах конфликта)
— Я не сомневаюсь, что это возможно было (избежать конфликта. — В. А.). Началось это от Сталина. Мао Цзэдун приехал к Сталину, тот его несколько суток продержал в приёмной, потом принял, была беседа такая пренебрежительная… Когда мы дрались с китайцами (имеются в виду рукопашные схватки, предшествовавшие боям на Даманском. — В. А.), они не говорили, что мы враги. Они говорили: вы — братья, а ваши руководители, Брежнев и прочие, — предатели, они заигрывают с американцами, с империалистами… Они нас просвещали таким образом, цитатники нам дарили, и вот пойми — кто прав, а кто виноват?
Это не были, как представляли власти Китая, стихийные выступления местных жителей, которым требовалась площадка для рыболовства и сельскохозяйственных работ. Это были инсценированные провокации для того, чтобы добиться какого-то превосходства в политике или прощупать наши возможности по защите рубежей Родины на этом участке.
…Когда был бой, в горячке злость такая кипела, а потом уже начинаешь размышлять: а почему такое произошло, казалось бы, в мирное время с хорошим сопредельным соседом, который социалистической страной называется? Потом — другое ощущение: а куда же рулевой наш завёл нас, почему наша дипломатия, наше правительство, наши мощные вооружённые силы не смогли предотвратить, где разведка наша была?
«Нас заманили в засаду» (о бое 2 марта)
— Я, как всегда, ночью был в наряде, поэтому утром ещё спал… Всех нас подняли по команде «Тревога». Было указание: с поста «Гунсы», который примерно напротив, идут китайцы в количестве 25–30 человек. Все, кто был свободен от службы, 32 человека, выехали в район нарушения государственной границы. Китайцы заранее подготовили там засаду, более 300 человек. Они ночью на остров пробрались, окопались, выпили хорошо, разогрелись. А 25 человек — это просто провокаторы, которые заманили нас в эту засаду. Машина, на которой я ехал, техническая, и 12 человек со мной, — мы немножко отстали, не могли угнаться за бэтээром и ГАЗ-69.
Стрельников со своей группой, 20 человек, — они побежали за китайцами, которые стали убегать, демонстрируя, что они испугались. А на самом деле они их тянули в засаду, где были подготовленные окопы, прицел уже наведён, сектора разбиты… Стрельников вступил в переговоры с группой, которая от них убегала. Это была постоянная рутина, смысл такой: вы нарушили госграницу Советского Союза, требуем от вас немедленно убраться. И вдруг расступилась первая шеренга, на острове прозвучал выстрел одиночный, это был, видимо, сигнал, что все уже на мушке, и начался расстрел в упор, по-предательски, всех наших ребят… Они сразу всех расстреляли, никто не успел ничего сделать. Ну а мы немножко припозднились, это нас и спасло, мы сразу сориентировались, что это уже не шуточки, я дал команду: «К бою», «Огонь». Выполнял свои обязанности, делал то, чему меня учили в школе сержантского состава, то, что я обязан был делать как старший по званию, оставшийся в живых.
Ребята, правда, спрашивали меня: что это, война началась? Они не хотели стрелять, нам категорически запрещалось провоцировать китайцев. У нас даже патроны были в подсумках, опечатаны были подсумки, а какое-то время и патроны там не выдавали к автоматам. Вот так наше правительство заботилось о том, чтобы чего-то не произошло.
Ну и — полтора-два часа бой (из 12 человек выжили пятеро. — Авт.)… Я посылал на связь пацанов, рядовых, им нужно было пробежать 300 метров по голому льду, а там шмаляют со всех стволов: 300 человек на острове, да ещё с берега миномёты бьют, артиллерия. Говорю: ты беги-беги, упади и притворись мёртвым, полежи немножко, посмотри, что там, если вокруг тебя не свистят пули, опять подскакивай и беги. Ты должен добежать до розетки и доложить обстановку, тогда командование примет соответствующие меры. Один побежал — не добежал, убили…
«На себя принял удар» (о гибели Демократа Леонова)
— Четыре танка пошли вокруг острова, они не стреляли из пушек, это был отвлекающий манёвр. Полковник Леонов, очень образованный человек, понимал, что его судьба на волоске висит. Чтобы вывести ребят, оставшихся в живых, с острова, он на себя принял удар, и танк был подбит. Он был грузный человек, большой, из люка нижнего не мог десантироваться, выходил из верхнего люка. Как говорят, пуля ударилась о крышку люка и рикошетом попала ему в сердце, пробив удостоверение личности и кое-какие документы. Я все эти документы видел, я его выносил, поэтому я знаю точно, что это действительно так.
Но у меня есть другая версия. Если бы он был убит при выходе из танка, он бы не оказался в колее. А мы его нашли от танка метрах в 15, сзади, в колее. Поэтому я думаю, что его просто застрелили в упор, забрали у него папаху и пистолет — я этого у него не обнаружил… Он был тяжёлый, трудно было подступиться к нему, тогда мы взяли палки, у нас дубинки такие имелись — с китайцами воевать, мы подложили их как носилки, и уже, шесть человек нас было, так его на палках несли.
«Мы должны собираться и поминать» (о памяти и долге)
Необходимое пояснение. В 2019 году 50-летие боёв на Даманском отметили в Приморье буквально в подпольном режиме. Должностным лицам рекомендовали воздержаться от публичных заявлений. Гостей чествовали тихо. На краевом телевидении хотели сделать большой документальный фильм — но высокие инстанции сказали: не надо нагнетать, Китай — друг и партнёр…
— Нужно ли об этом вспоминать сегодня? Я-то однозначно всегда и всюду скажу, что да, это важно. Не для меня и не для тех ребят, которые лежат в земле сырой здесь, в Приморье, охраняя ваш мирный труд и покой, — это нужно молодёжи, чтобы они знали историю нашего государства.
Думаю, что мы должны собираться, и поминать, и вспоминать. Китайцы это делают ежегодно, у них памятники, музеи существуют, возят молодых на остров, проводят церемонии бракосочетания. У них, кстати, тоже пять героев. И они их прославляют, они их чествуют. А мы… Я, кстати говоря, на 50-летии, была такая возможность у меня в Москве, подошёл к Сергею Лаврову и говорю: а как вы смотрите — мы собираемся, и многие наши руководители опасаются, что неправильно, не надо этого делать… Он сказал: да что вы, ради бога, это наше внутреннее дело. Мы же к ним на территорию не лезем, мы у себя вспоминаем, поминаем, выпиваем. Пусть они там что хотят, то и думают, наше дело правое, внутреннее.
«Мне было там некомфортно служить» (об Украине)
В 1995 году в возрасте 47 лет Юрий Бабанский оставил пост заместителя командующего погранвойсками Украины, вышел в отставку и переехал в Москву. В библиотеке ему задали вопрос: почему?
— Потому что это была Украина, она уже в тот момент дрейфовала в сторону НАТО и всяких других братьев по оружию, которые сегодня им помогают в борьбе с нами, и поэтому мне было там некомфортно служить, в этой армии. Хотя мне пришлось принять присягу на верность народу Украины. Но когда с народом никто не стал считаться, я от такой присяги отказываюсь, не считаю нужным её исполнять. А здесь, когда я приехал в Россию и пытался восстановиться, портфели были уже розданы. Остался на вольных хлебах. Живём, работаем…
С Украиной мы разберёмся, в ближайшее время всё будет хорошо. Наладим отношения, супостатов выгоним, а хорошие люди — они ждут. В освобождаемых городах и сёлах выходят люди и в один голос говорят: как мы вас ждали, слава богу, что вы пришли.
«Это какое-то издевательство» (о памятнике на Эгершельде)
В 2021 году во Владивостоке, на Верхнепортовой, открыли памятник пограничникам — героям Даманского. Скульптурная композиция включает две фигуры: Иван Стрельников и Николай Буйневич, офицер особого отдела Иманского погранотряда. Возникает вопрос: почему именно и только они?
— Что касается памятника, моё личное мнение — в то время, когда он ещё был в проекте, я уже тогда говорил: ребята, нельзя так однобоко подходить к этому вопросу. Если ставите памятник героям-пограничникам — ну сделайте пофамильно всех, их не так много, с двух сторон плиты там, напишите фамилии и инициалы погибших на Даманском. А то — памятник героям-пограничникам, один пограничник — Стрельников, а второй — не пограничник, как расценивать эту ситуацию? Я считаю, что для тех, кто знает, — это какое-то издевательство… Памятник надо дорабатывать.
Фото автора и из открытых источников