Латкин, выдающийся гражданин Владивостока

Юбилейная дата в неожиданном ракурсе

Доктор экономических наук, кандидат технических наук, Заслуженный работник высшей школы РФ, профессор ВВГУ, потрясающий, уникальный Александр Латкин отпраздновал недавно 80-летие, и мы, пусть с опозданием, но решили написать о нашем необыкновенном земляке, человеке удивительной судьбы. 

— Приезжайте ко мне домой, — предложил Александр Павлович, когда я позвонила договориться о встрече. И я поехала в Садгород. Здесь, в уютном одноэтажном доме, с прекрасной зелёной зоной на входе и красотой внутри, последние лет десять живёт профессор.

Разговор начался с экскурсии по саду, и тут открылись новые ипостаси известного экономиста.

Почти по Мичурину 

— Смотри, это у меня виноград «София». Сорт привередливый, нужно выращивать в теплице. Я её сам строил. А это сорта «Изабелла», «Таёжный изумруд», они и на улице плодоносит хорошо, — показывает плантации Латкин.

— На грядках соблюдаю севооборот. Место, где росли, например, картошка или, морковь, то есть то, что идёт в землю, в следующем году займёт то, что идёт вверх: огурцы, помидоры, арбузы. Иначе земля будет быстро истощена.

— Откуда такие тонкости знаете? Вы же доктор экономических наук, а не сельскохозяйственных!

— Много читаю, а, самое главное, экспериментирую, — говорит Александр Павлович и продолжает показ. — У меня чего только не растёт. Картофель, помидоры, огурцы, перец — это обязательно. Плюс кабачки, баклажаны, арбузы, дыни, чеснок, лук. Из плодовых — яблони, груши, сливы, абрикос, вишня, черешня…

— Арбузов много собираете?

— Примерно 30 штук каждый год.

— Так вы ещё и профессор бахчеведения, Александр Павлович! Это же так сложно.

— Что их выращивать-то, арбузы. Раньше я сам семенами занимался, сейчас процедура упростилась. Моя задача — поехать на трассу и купить у известного мне продавца рассаду арбузов тех сортов, которые, знаю, идут у нас хорошо. Например, «Сладкий малыш». Дальше моё искусство заключается в том, чтобы грядку под арбузы накрыть плёнкой, рассадить ростки по лункам. Самое главное, о чём многие не знают, упаковать их так, чтобы воздух не поступал под корень, чтобы там ничего не сквозило, земля не высыхала, тепло не уходило. И, конечно, не жадничать, не растить 20 штук из одного побега, а пасынковать, обрезать верхушки, убирать плети лишние.

— А это моя гордость, и я даже на своём юбилее об этом сказал — сто тюльпанов! Когда на майских праздниках они все расцветают, это фантастически красиво. Я вообще цветы люблю. Бархатцы у меня хорошо растут, карликовые георгины, ирисы королевские — синие, жёлтые. Вот пионная грядка. Пионы розовые, красные, белые. У меня два розария, штук 20 роз. Подснежники, ландыши, флоксы, гортензия, магнолия, сирень.

— А здесь, видишь, у меня пять сортов яблок.

— На одном дереве?!

— Ну, да. Решил поэкспериментировать. Прививка — это легко.

— Мичурин точно не ваш родственник, Александр Павлович?

— А давай я тебе кур своих покажу, — улыбается профессор Латкин.

— Бог мой, у вас ещё и куры! Признавайтесь, сколько человек на вас работает?

— Один.

— Да ну! Это же целое дело — управляться со всем вашим хозяйством.

— Как-то управляюсь, — скромно отзывается Александр Павлович.

Судьба и характер 

Кто с Латкиным знаком, этому ничуть не удивится. Александр Павлович —человек неукротимой энергии, феноменально работоспособный и поразительно молодой. Глаз горит, голова работает, мыслит блестяще, шутит весело. А как поёт!

Несколько лет назад я впервые увидела Александра Павловича на «большой сцене» — корпоративном празднике ВГУЭС в «Андеграунде», и была просто потрясена. Вышел невозможно элегантный, удивительно моложавый профессор в шикарном светлом костюме и запел что-то прекрасное на французском языке неожиданно глубоким проникновенным голосом.

На торжестве в честь своего 80-летия он тоже пел. Много и душевно. Все песни авторские: слова и музыка. Юбиляр легко вальсировал, кружа юную университетскую барышню.

А ещё его поздравляло очень много людей. Искренне, с уважением и любовью. Представители науки и госслужб, друзья, коллеги, ученики, которых у него ровно 80 — на каждый год жизни, и всё кандидаты и доктора наук, такие же настоящие, как он сам. Интеллектуальная элита.

Я смотрела и думала, как же много дано этому человеку. Похоже, судьба отмерила ему не горстку, а целую пригоршню талантов и всяческих везений.

— Знаешь, я сейчас, даже спустя столько лет, порой задумываюсь, как мне вообще удалось выжить, — говорит везунчик Латкин. — Мои корни в Сибири, в Ачинском районе Красноярского края. В 30-е годы, когда началась коллективизация, из Сибири весь народ погнали Дальний Восток заселять. Мою мать, тогда совсем молоденькую девушку, прекрасную Аграфёну 20 годов от роду, вместе со всеми привезли во Владивосток, и уже отсюда, морем, в Терней. По её рассказам, причальных стенок в посёлке тогда не было, к пароходу, стоявшему на рейде, подходил плашкоут, людей грузили в сетки, прямо в этих сетках опускали на баржу и доставляли на берег.

В Тернее кому-то из прибывших дали свободное жильё, кого-то, как маму, к подселили к местным. Вскоре она вышла замуж. За помощника старшины катера. Но прожили они недолго: муж ушёл в рейс и не вернулся, судно затонуло. Уже без него мама родила сына. Шёл 1932 год.

А дальше вмешалась то ли моя судьба, то ли просто любовь. Маму подселили к большой семье Латкиных, и был там Павел, мой будущий отец, и он, как в кино, отчаянно влюбился в мою маму и удрали они с ней и с моим маленьким братом из Тернея. Обосновались в селе Ново-Троицкое на Нижнем Амуре. И как начали у них рождаться мальчишки! В 1936- м— Николай, в 1938-м — Геннадий, в 1939-м — Валерий. А в 1945-м я, пятый.

И тут вдруг невероятным образом повторилась трагедия прошлого. Я родился 5 октября, а 10 декабря умер мой отец. Провалился под лёд, получил крупозное воспаление лёгких, и никакие больницы не спасли. Сгорел, как спичка. Мама снова осталась одна, снова с младенцем, плюс четверо старших. Лиху она хватила, конечно.

От двоечника до великого 

Александра Павловича слушать, как увлекательную семейную сагу читать: не оторваться. Это больше, чем фамильные хроники, пусть даже необычные. Это пронзительная история страны — в характерах и судьбах, бедах и радостях. Потому и цепляет, захватывает, не отпускает даже человека стороннего.

Пересказать всё в газете невозможно. Разве что особенно впечатлившие эпизоды.

Вот совсем кроха Саша вцепился в подол матери и кричит, надрываясь: «мама, мама, не отдавай!», а рядом бегут, рыдают братья и другие дети, их родители. Шёл 1948 год: по всем деревням, по многодетным семьям, собирали ребятишек, чтобы отправить их в детдом в Комсомольске-на-Амуре. Полный пароход тогда погрузили. Сашу мать всё-таки оставила.

Вот он в четвёртом классе. «Эх, ничего из тебя не получится, Саша. Учишься на двойки да тройки», вздыхает мать.

С мамой Аграфёной Константиновной на крыльце деревенского дома. Саша Латкин — ученик 6 класса в селе на берегу Амура

Вот он в пятом, когда в его жизнь вошёл отчим. Мама вышла замуж в третий раз: у пацанов должен быть отец. Именно отчим стал человеком, круто поменявшим мир маленького Саши. Мальчик так полюбил учиться, что школу окончил почти отличником, с тремя четвёрками.

Мама, хоть и была почти неграмотная, писать могла лишь три слова, сказала, поезжай, сынок, получай высшее образование. Латкин так и сделал. Вначале поступил на вечернее отделение в ДВГУ, потом перевёлся в ДВПИ, на кораблестроительный. Учился, работал на Дальзаводе, судосборщик, четвёртый разряд, красный диплом. На распределении собрался выбрать Камчатку — край считался лучшим местом для выпускников-корабелов, но судьба уготовала ему совсем другое: место начальника студенческого конструкторского бюро (СКБ).

«Да мне всего 21 год», — пытался отбояриться от предложения руководства вуза юный Латкин. А ему про 23-летнего советского начдива, самого молодого в истории, про ЦК КПСС, поставившего задачу открывать СКБ при технических вузах. И чтобы наверняка — аспирантура без конкурса, 125 рублей зарплата, персональный кабинет, командировки в Латвию и Литву, где уже есть такие студбюро. Но парень ни в какую, и всё тут.

Перед защитой кандитатской диссертации в 1974 году

— Знаешь, на чём я сломался? — говорит Александр Павлович. — Когда проректор сказал: «Латкин, если согласишься, я тебе дам не просто одну комнату в общежитии, а сразу комнату и туалет». У нас же туалеты были в конце коридора, с двух сторон, и комнаты рядом, помнишь?

А я тогда уже был женат, ребёнок родился, и, понятно, что аргумент сработал. «Вот и молодец, — обрадовался проректор. — Всё, один туалет мы закрываем, теперь он будет твоим».

От беды не зарекайся 

— Александр Павлович, не спросить вас, одного из самых крутых экспертов в области экономики, про жизнь сегодняшнюю — читатели не простят. Вы были в первом составе городского Совета народных депутатов, руководили коллективом разработчиков первой в истории города Концепции развития Владивостока на многие годы вперёд. Что сейчас не так с развитием нашего города?

— Конечно, за прошедшие 30 лет — Концепция была принята в 1991 году, многое изменилось. Как и было задумано в документе, город получил статус крупного научно-образовательного, политического, финансового и торгового центра в АТР, радикально изменилась транспортная инфраструктура. Создан международный аэропорт-хаб, построены современные автострады до Уссурийска, Артёма, Находки, мосты наши знаменитые.

Появились первые высотные здания, крупные торговые комплексы. Невиданными темпами растёт жилищное строительство, значительно опережая спрос и рост численности населения, что сформировало, пожалуй, самые главные противоречия в развитии города.

Во главе праздничной колонны Советского района в должности второго секретаря райкома КПСС в 1982-м

Масштабные стройки, особенно в пригороде сопровождаются уничтожением огромных зелёных пространств, усугубляют существующую необеспеченность школами, детскими садами, медицинскими учреждениями, создают огромные автомобильные пробки утром и вечером, а порой уже и днём.

Практически вся застройка не имеет фундаментальных систем теплоснабжения, канализации и рассчитана только на электроснабжение. При этом инженерные сети находятся в страшно плохом состоянии, аварийность на энергосетях резко возросла. Плановой модернизации существующих сетей, как это было в СССР, по большому счёту, нет.

Объективно говоря, Владивосток сейчас движется к ситуации малопрогнозируемой с точки зрения улучшения качества жизни населения.

Ты видела, у меня стоит генератор. У нас здесь у всех стоят генераторы. Но мой сосед, обязательно напиши об этом — вчера уже завёз машину угля. А на прошлой неделе он в своём шикарном коттедже поставил «буржуйку». Я тоже собираюсь ставить буржуйку. С выходом на кухню.

— Вы это серьёзно?

— Конечно. Пережить с комфортом зиму с каждым годом становится всё тяжелее. Нынешняя ситуация ничего хорошего не предвещает.

***

Для Госдумы лучшего кандидата не найти

— Александр Павлович, можно, я вас обниму? — сказала я, уходя. — Человек-эпоха — это вы. Спасибо, что вы есть. Ну, правда, великий.

Кто за то, чтобы присвоить Латкину звание «Почётный гражданин Владивостока?

Фото из семейного архива