Поездка на Сайпан

Мужские откровения перед Днём любви, семьи и верности

Уважаемая редакция! 8 июля, День любви и верности, и к этой дате я хочу предложить вам мою историю. Конечно, было бы более ловко изложить её от третьего лица, чтоб не краснеть в душе, вспоминая те давние события. Но это было бы нечестно. Потому пишу как есть, от себя и за себя, лишь прикрывшись инициалами...

Девяностые годы, мне 30 лет, и я руковожу ремонтно-строительной фирмой. Времена лихие, полуголодные, в киосках сигареты поштучно. Но благодаря дружбе с чиновниками есть муниципальные подряды и нормальные по тем временам деньги. Влюбляюсь в Марину, девушку 19 лет, настоящие кровь с молоком — рост 173, бюст 4-й номер. Женюсь и надеюсь на стандартную семью: счастливые супруги и родители со счастливым ребёнком. Ожидание стандарта затягивается, потому что Марина не может забеременеть. В чём тут дело? Наверное, не во мне (от первого брака есть здоровый сын). Может, как-то не так с процедурой зачатия? Стараемся, но не помогает ни-че-го!..

Значит, пришла пора проверяться. Марина, пообещав плотно заняться этим вопросом, предлагает начать с меня. Сжав в кулаке драгоценную пробирку, мчусь на такси в медцентр. Результаты изложены по-научному, но врач комментирует просто, в том духе, мол, товарищ, ты зачем к нам приехал, ты бы лучше завёл гарем. Теперь черёд Марины... Она идти по врачам отказывается. «Но ты же обещала! — Ну и что, со мной всё нормально, и я никуда не пойду». Точка.

Настроение резко падает, и становится ясно, что идея крепкой российской семьи рушится на глазах. На душе становится тошно. Деньги есть, и чтоб не грустить, завожу любовницу, очень даже приличной внешности. Увы, моногамия по умолчанию — не самая сильная моя сторона, как, впрочем, и миллионов российских мужчин. А с Мариной что? Ну, живём и живём. Общаемся, спим, но уже без прежней исступлённости. Конечно, она не беременеет... Влюбляюсь в любовницу, с супругой расселяюсь, браку почти конец. На горизонте у Марины также ожидаемо появляется парнишка, её давний поклонник, и также становится её любовником. А это значит, что пришла пора подавать заявление на развод. Встречаемся по её срочной просьбе. Обсудить заявление? Да нет. Оказывается, нам всё же повезло: ОНА БЕРЕМЕННА!

Шквал эмоций! Да не то слово — вселенная, до бесконечности! Ну, наконец-то, милая ты моя! Измены? Да плевать на них, главное — у нас будет лялька! Мы снова сходимся, отношения с огромнейшим скрипом, но налаживаются. Правда, меня всё чаще грызёт червь сомнения — ребёнок, он от кого? От меня-то вроде долго не получалось. Но выяснить это никак невозможно. Пока невозможно....

Идёт седьмой месяц беременности. У Марины — тяжелейший гестоз (проще говоря, отравление организма продуктами распада), экстренная госпитализация в роддом, потеря сознания, кесарево сечение. Она впадает в кому, а на свет появляется девочка весом 1 100 грамм. По шкале Апгар (комплексный показатель жизнеспособности новорождённых, от 1 до 10) — только единица. Её помещают в спасательный кювез, который, увы, может и не спасти. Лекарств в роддоме нет, да и в аптеках не густо.

Диалог с врачом: «Деньги есть? — Есть. — Спасать будете? — Буду. Но если что, отправим её в край, чтоб не портила статистику, у нас в роддоме за последние три года ни одна роженица не умерла». Мне вручается рукописный список необходимых препаратов, от альбумина до бинтов, на двух страницах. Понятно, что и на дочку тоже, да и, похоже, на всех малоимущих рожениц, пребывающих в эти дни в роддоме. Беру список, еду домой, в тот же вечер напиваюсь с горя. Потому что меня просто гнетёт осознание того, что дочь с большой долей вероятности всё же не моя! И что тут делать? Может, ничего не делать? И разгорячённые алкоголем мозги услужливо рисуют картину прощания: церковь, свечи, отпевание. Два гроба рядом, большой да маленький... Я вою волком: нет же, нет! Да не бывать этому! Я не могу потерять свою Марину, я люблю её! Она родила мне дочь, которая тоже частица её, моей любимой, — и значит, тоже моя любимая! Не моя? Да плевать, если и так!..

Утром я «выгружаю» все окрестные аптеки по списку. И ещё делаю это не раз. Лежали отложенными на совместную романтическую семейную поездку на остров Сайпан $ 5 000, и почти все ушли на медикаменты. Вместе с врачами спасаем обеих, забираю домой. И... Новые трудности и новые сомнения! Марина, выйдя из комы, уже не та девушка, на которой я когда-то женился. Мало того, что она заново учится писать и поначалу плохо понимает, кто я вообще такой, она — другой человек. Была весёлая хохотушка, тщательно следящая за собой и поддерживающая секси-образ платьями-резинками заметно выше колена, любящая посиделки в девичьей компании. Стала — сугубо домашняя, одевающаяся в бытовую хламиду, с засыхающим от длительного неупотребления туши и помады лицом. И вновь мозги услужливо свербит мыслишка: ну, я её спас, чего же боле? Мне что, всю жизнь с этой незнакомой женщиной страдать? Ага! Но она ж не виновата, что она другая, это кома её сделала такой. Ведь и реаниматолог, наблюдавший её, меня предупреждал, что с того света просто так легко не возвращаются, что у человека отмирают какие-то клетки головного мозга. Человек меняется... Но я же не могу сказать жене, что она — это не она! Да, не могу. А значит, будем с ней жить и дальше. Может, и без прежних бешеных эмоций и любви. Слюбилось прежде — стерпится и на этот раз...

Стерпелось. Дочка выросла и повзрослела. Без всяких тестов понятно: она — моя. Родная и по крови, и по духу. Мораль истории? Она проста: уважаемые коллеги-мужчины! Если вам в подобной ситуации что-то неясно — принимайте всё как есть, потом разберётесь.

А лучше — не разбирайтесь никогда!