Штормовые десятые. Дальневосточные учёные подвели невесёлый итог второму десятилетию текущего века

«Десятилетие обманутых ожиданий. Тихоокеанская Азия и Тихоокеанская Россия между двумя глобальными кризисами» — так называется коллективная монография, презентация которой прошла в Доме учёных ДВО РАН

Труд подготовлен Центром глобальных и региональных исследований Института истории, археологии и этнографии ДВО РАН, главный редактор — академик, доктор исторических наук Виктор Ларин. К сожалению, итоги второго десятилетия XXI века не способствуют оптимизму.

К новому мировому порядку — или беспорядку?

Если у кого-то есть соблазн считать главным событием десятилетия коронавирус, то Виктор Ларин убеждён: «Пандемия… лишь обрамила и оттенила один из периодов мировой истории, основным содержанием которого стало начало перемещения драйвера не только экономического, но и вообще мирового развития с Запада на Восток». Учёные пишут о кризисе однополярной модели мироустройства и «кардинальном переформатировании мирового политического пространства». Оно выражается, в частности, в ослаблении американских и укреплении китайских позиций. Расчёт США на то, что экономический рост Китая повлечёт либерализацию его политического режима, не оправдался. Китайская народная республика, считает доктор политических наук Сергей Песцов, стала основным конкурентом и «долгосрочной проблемой» Соединённых Штатов на ближайшие десятилетия.

У Китая и США — разные образы нового мирового порядка для Азии. Пекин продвигает стратегию «Пояс и путь», связывающую десятки стран Азии, Европы и Африки. Вашингтон, рассчитывая сохранить доминирование в мире и создать противовес Пекину, — идею «свободного и открытого» Индо-Тихоокеанского региона. Если раньше, указывает доктор исторических наук Лариса Гарусова, Индия придерживалась политики неприсоединения, то уже при Буше-младшем она стала стратегическим партнёром Америки. QUAD — четырёхсторонний диалог по безопасности между США, Индией, Японией и Австралией — в печати называют «азиатским НАТО», созданным для сдерживания Китая. Азиатско-Тихоокеанский регион, который и раньше нельзя было назвать единым, теперь может распасться на проамериканскую Индо-Пацифику и страны, ориентирующиеся на проект «Пояса и пути».

Академик Виктор Ларин (второй справа) критически взглянул на восточную риторику Москвы

Наше место — на обочине

Какое место в этих мировых процессах занимает российский Дальний Восток? Более чем скромное. Если 2010-е годы для России начались под знамёнами «поворота на восток» и приоритетного развития ДВФО, то уже во второй половине десятилетия вера Кремля в перспективы интеграции в АТР и способность Дальнего Востока стать плацдармом и локомотивом этих процессов начала угасать.

Академик Ларин констатирует: «Восточный поворот» России в его внутренней (развитие Дальнего Востока) и внешней (отношения со странами Тихоокеанской Азии) проекциях оказался имитацией». Восточноазиатскую политику России он называет невнятной, действия по развитию Дальнего Востока — малоэффективными. Москва предпринимает ряд шагов по выводу восточных территорий из депрессии, но реальные результаты явно не соответствуют заявленным целям. Ни одна из ключевых проблем не решена, некоторые из них стали ещё острее (речь идёт о демографии, диспропорции в развитии территорий, нехватке и изношенности инфраструктуры, преобладании сырьевого сектора, недостаточных инвестициях и т. д.). Пафосными словами о значении Дальнего Востока маскируется безразличие Москвы к проблемам далёкого региона.

Если отношения Дальнего Востока со странами Северо-Восточной Азии более или менее налажены, то с Юго-Восточной Азией всё куда печальнее (за исключением разве что Вьетнама — и то за счёт советской инерции). Кандидат исторических наук Анна Симонёнок свидетельствует: страны АСЕАН видят в таких инициативах Москвы, как Восточный экономический форум или территории опережающего развития, больше популизма, чем работы на результат.

Даже с Китаем, главным партнёром и товарищем, не всё гладко. Отношения РФ и КНР строятся по линии глобального стратегического партнёрства, тогда как о сотрудничестве Северного пограничья Китая (провинции Хэйлунцзян и Цзилинь, автономный район Внутренняя Монголия) и регионов ДВФО не думают ни в Пекине, ни в Москве. Трансграничные связи остаются «на обочине межгосударственных отношений», провозглашённая идея «соразвития двух соседствующих периферий» так и не перешла в практическую плоскость. Заявления российских и китайских чиновников об успешном инвестиционном сотрудничестве противоречат данным российской статистики. Китай по-прежнему — сознательно или подсознательно — воспринимается политической и деловой элитой России скорее как опасность, нежели как возможность. Решения забалтываются и спускаются на тормозах, а заинтересованные в тех или иных проектах главы регионов просто не имеют ни средств, ни рычагов, ни полномочий, чтобы действовать самостоятельно.

О хрупкий новый мир

Главными чертами второго десятилетия XXI века Виктор Ларин назвал «глобальную неопределённость» и «анархию в мировой системе ценностей». Вот и начавшееся третье десятилетие к оптимизму никак не располагает. Отношения России и Японии на фоне военной операции на Украине и недружественных шагов Токио подморозились. Решение «ядерной проблемы» Корейского полуострова не сдвинулось с места. Обострились территориальные споры, «тайваньский вопрос», возникли новые зоны напряжённости, а обстановка в прежних накалилась. Регион остаётся конфликтным, нестабильным, взрывоопасным. Идея создания единой системы безопасности в Тихоокеанской Азии так и висит в воздухе; мира и спокойствия здесь, похоже, не видать.