Тюрьмы полны, а лечить некому

Председатель ОНК Приморья Владимир Найдин — о проблемах тюремной медицины и правах заключённых

Владимир Найдин, председатель краевой Общественной наблюдательной комиссии по защите прав человека в местах принудительного содержания (ОНК), член Общественного совета при УМВД Приморья, в интервью ДВВ рассказал об итогах работы в минувшем году, нехватке медицинского персонала и смерти людей за решёткой. 

— В прошлом году мы с членами ОНК 112 раз побывали в тюрьмах и следственных изоляторах, то есть примерно каждые три дня, два раза в неделю, кто-то из нас заходил в эти учреждения, встречался с руководством и заключёнными. Жалоб стало заметно меньше. Если пару лет назад показатель был — 250–300 обращений в год, то в 2024-м — всего 45.

Значительная часть посещений, порядка 40 %, пришлась на Владивостокский СИЗО № 1 на Партизанском проспекте. Больше всего жалоб поступает именно отсюда, что вполне объяснимо. Условия здесь сильно спартанские, и это ещё мягко говоря! Здание старое, ветхое, нужно строить новое, а пока постоянно ремонтировать то, что есть.

Кстати, 23 января первой владивостокской тюрьме исполнилось 120 лет. В честь этого события в управлении ГУФСИН состоялось торжественное мероприятие. Я тоже участвовал, поздравлял с юбилеем ветеранов и действующих сотрудников изолятора, с радостью вручил цветы всем женщинам. Нелёгкая у них служба, но справляются они достойно. Уважаю.

Правозащитник Владимир Найдин дарит цветы сотрудницам Владивостокского централа

— А что, кстати, с новой современной тюрьмой? Она всё-таки будет? Или снова место не подошло? 

— Ничего нового не скажу. Всё те же планы, заявленные несколько лет назад, — начать в 2027 году строительство нового СИЗО, но уже не здания в центре Владивостока, а целого городка в селе Кневичи.

— А ещё собирались построить СИЗО на Зелёном Углу. Там 22 гектара торжественно обещали отдать под застройку и даже даты объявили. В 2020 году стройку начинаем, в 2025-м заканчиваем. В этом году новенькая, с иголочки тюрьма должна была принимать арестантов. 

— Будем надеяться, что через два года в Кневичах всё-таки закипит работа. Сейчас в Главном управлении Федеральной службы исполнения наказаний Приморья сменился начальник — полковник внутренней службы Василий Седрисев. Он прибыл к нам из Республики Саха (Якутия), где также возглавлял ГУФСИН. Все, кто так и или иначе связан с исправительной системой, возлагают определённые надежды на этого человека. Это касается и ускорения процессов строительства СИЗО, и других важных моментов деятельности системы и всего, что с ней связано.

Я, например, очень рассчитываю, что мы не только продолжим традиции взаимодействия, сложившиеся при прежнем руководстве ГУФСИН, в том числе постоянные совместные встречи с заключёнными, ежеквартальные горячие линии, но и начнём какие-то новые проекты, направленные на улучшение содержания осуждённых и подозреваемых. Проблем много, поле деятельности бескрайнее.

— Какие проблемы сейчас самые наболевшие в приморских колониях и СИЗО? 

— Самая больная, буквально в прямом смысле, проблема — нехватка квалифицированных медицинских кадров и, соответственно, низкая доступность и несвоевременность медицинских услуг. Самое большое количество жалоб от заключённых — на медицину. Адресаты со всего края, практически из каждого учреждения, от Владивостока до Чугуевки.

Медицинский персонал больницы ГУФСИН МСЧ-25, которая располагается рядом с СИЗО на Партизанском проспекте, конечно, делает всё возможное и невозможное, чтобы оказывать помощь людям. У них переработка просто сумасшедшая! Медики вынуждены принимать больных и после окончания своего рабочего дня. А что остаётся, если заменить их некому.

— Всё дело в нищенской зарплате? 

— Кто аттестован, то есть носит погоны, получает нормально. А вот не аттестованным гражданским медикам платят 40–50 тысяч рублей. Это, конечно, мало, и за такие деньги никто не идёт работать за решёткой.

В декабре прошлого года правозащитники рассказали о дефиците медицинского персонала и разнице в оплате медиков в пенитенциарной системе на встрече с президентом России. Он дал поручение премьеру Мишустину и руководителю ФСИН Гостеву подумать над этими вопросами и отчитаться, что надумали, до 1 июля 2025 года.

Мы все ждём этого часа. А пока маются и врачи, и пациенты. Во многих колониях, которые находятся за пределами Владивостока, например в Спасске, Волчанце, Уссурийске, женской колонии в Горном, квалифицированных врачей почти нет! В основном фельдшеры, которые могут разве что выписать таблетки «от головы» или «от живота». Чтобы поставить точный диагноз, назначить адекватное лечение, нужны квалифицированные врачи.

Поэтому вся нагрузка ложится на медиков краевой больницы УФСИН. Сюда отовсюду везут осуждённых и подозреваемых — для прохождения медкомиссий, проведения лабораторных анализов, обследования и лечения.

— Условия там хоть нормальные? 

— Всё соответствует современным требованиям. Есть необходимая техника, оборудование. Больничные палаты обычные: большие и маленькие, с телевизорами и без них. В одной из таких палат находился Артём Самсонов. Мы с ним общались, особых претензий по лечению он не высказывал.

К сожалению, тюремная больница рассчитана примерно на 90 коек, поэтому ждать своей очереди людям приходится долго. Бывает, что месяц, а то и два, и все три.

— Это только наша, приморская, история или по всей стране?

— Если вопрос поднимался на уровне президента, то проблема явно присутствует во многих регионах. На Дальнем Востоке — в каждом.

Вот наша местная печальная статистика 2024 года — 69 человек умерших в учреждениях ГУФСИН. В СИЗО Приморья скончались 18, в лечебно-исправительных учреждениях и краевой больнице — 40, в исправительных колониях — 11. Ещё девять человек умерли в государственных больницах.

Причины смерти разные, но чаще ВИЧ, болезни органов кровообращения, пищеварения. Есть суициды. Девять за год, из них пять — в СИЗО.

— Это много — девять суицидов на 8 000 заключённых? 

— Последние несколько лет цифра почти не меняется, но с учётом того, что обитателей учреждений ГУФСИН заметно поубавилось, показатель вызывает определённое беспокойство.

Суицид — это практически всегда недоработка сотрудников. С человеком, который находится в местах лишения свободы, должен работать психолог, социальный педагог, начальник отряда, заместитель по воспитательной работе. Они должны знать всё о заключённом — черты характера, склонности, отслеживать переписку. Много случаев, когда человек получает письмо, а там шокирующая весть: жена ушла, подала на развод, изменила, мама заболела, родственники в беде. И всё, прощай, жизнь.

— А вы расследуете, почему это случилось? 

— Это не дело общественников. Закон не предполагает нашего участия, но начальник колонии обязан немедленно доложить о случившемся руководству, в прокуратуру, следком.

— На недавней коллегии ГУФСИН Приморья прозвучала информация, что люди попадают в тюрьму с тяжелейшими заболеваниями и там и умирают. 19 человек не дождались решения об освобождении.

— Это вопрос к судам, который мы, правозащитники, не устаём задавать, обращаемся во все инстанции, рекомендуем поменять подходы к таким людям. Адвокаты, родственники предоставляют кучу документов, что состояние осуждённого ухудшается, просят, ну, пусть он проведёт последние часы рядом с близкими. Отказ.

У нас в одной из колоний человек пролежал в кровати несколько лет без движения. У него был повреждён позвоночник. Два года мы добивались, чтобы его освободили. Прошло несколько судов, и наконец было принято положительное решение.

Также несколько лет шла у нас борьба с системой за осуждённого с тяжёлой формой диабета. Сахар просто зашкаливал, под 50, плюс масса сопутствующих заболеваний. Но суды были непоколебимы: да, заболевание входит в число тех, которые препятствуют нахождению в колонии, но нет причины, чтобы он там не находился. Такая вот казуистика. А человек в итоге так и умер за решёткой.

— Кто-то, наверное, сейчас подумает: зачем с ними носиться, с преступниками. Вот ещё, лечить их...

— Не удивлюсь. Но в который раз скажу очень важную вещь. Понятно, что они преступники, но они люди, и лечить их надо! А вообще от тюрьмы да от сумы не зарекайся. Мало ли что.

На Партизанском проспекте сидят те, кто и представить не мог себя на этом месте. Я, к слову, в своё время к некоторым из ВИП-арестантов обращался. Просил помощи в решении проблем следственного изолятора. Не слушали, не слышали.

— Владимир Анатольевич, власти Приморья по-прежнему не финансируют ОНК? 

— Ничего не изменилось. Денег не выделяется ни копейки. Офис, поездки, бензин, канцелярские расходы — всё за свой счет. Между тем во многих регионах ОНК поддерживают. Что ж, продолжим работать, как привыкли: рассчитывая только на свои силы.