Хэй, Хэйхэ!

Город-визави амурского Благовещенска: Пушкин, «Катюша» и водка в пакетах

Амурский Хэйхэ — из тех приграничных китайских городов, что в 1990-е годы, с открытием бывших советских рубежей и появлением великой и могучей армии русских челноков, росли буквально как на дрожжах, во взрывном режиме. В этом списке — и Фуюань близ Хабаровска, и Суйфэньхэ с Хуньчунем на границе с Приморьем. Ковид, закрыв границы на замок, отправил эти города в нокдаун, но массовые безвизовые поездки вот-вот вернут. 

Накануне долгожданного события корреспондент ДВВ заглянул в глаза Хэйхэ, отделённого от Благовещенска нешироким в этих местах Амуром, и убедился: город держит удар, твёрдо стоит на ногах и показывает высокий спортивный дух.

В прошлом году открылся мост через Амур, связавший Благовещенск и Хэйхэ, но мы попадаем на тот берег по старинке — теплоходом. 10-минутная переправа — и вот он, подзабытый фирменный масляный запах Китая. Накануне пришлось пройти ПЦР-тест, но никто на границе о нём и не спросил. Температуру не меряют, китайские пограничники — кто в масках, уже явно для проформы, кто без; да, Китай, кажется, наконец преодолел страх перед «уханьским монстром».

Один из районов нынешнего Хэйхе — Айгунь (точнее, AiHui, по-русски для приличия пишут «Айхуэй»). Именно здесь в 1858 году подписали Айгунский договор, по которому левобережье Амура до самого устья стало российским. Летом 1900 года в Сахаляне (маньчжурское имя Хэйхэ) принял боевое крещение поручик Владимир Арсеньев, направлявшийся во Владивосток к новому месту службы. В Китае шло восстание ихэтуаней («боксёров»), Благовещенск подвергся обстрелу, произошло трагическое «утопление китайцев» — изгнание из России на родину, в результате чего в Амуре утонули тысячи человек. Как именно Арсеньев, прикомандированный к отряду генерала Грибского, участвовал «в делах при выбитии китайцев с позиции у города Сахаляна» (цитата из послужного списка) — неизвестно. Сам он об этом молчал и даже серебряную медаль «За поход в Китай» не носил.

[Здесь находится галерея]

Об этом эпизоде сегодня говорить не принято — как говорится, кто старое помянет… Да и следы старого Айгуня отыскать непросто — всё перестроено наново. Нынешний Хэйхэ презентует себя гостям не только как «пилотную зону свободной торговли», но и как «романтичный и очарованный город», «экологическую и обетованную землю». В его пределах — курорт Удаляньчи, славящийся вулканами и минводами. В округе растят сою, и даже символ города — некто вроде Чебурашки, только вместо фирменных ушей из макушки торчит росток сои.

Вынужденную паузу китайцы использовали сполна, Хэйхэ похорошел на глазах. Построены два новых парка, один из них — с видом на международный мост. Почти готов главный корпус Российско-китайского центра культурных обменов — уже идут отделочные работы. Вот-вот сдадут новый медицинский центр. Ещё одна стройка — новый вокзал для скоростного сообщения с Харбином. А на невысоком берегу Амура, в Aihui Country Park’е, находим «русскую характерную деревню» с церковкой без креста, матрёшками и отовсюду слышащимися «Подмосковными вечерами» и «Катюшей».

(Не теряет времени и Благовещенск: набережная Амура прирастает «Золотой милей», прямо из центра города строится единственная в своём роде трансграничная канатная дорога через реку.)

Примета хэйхэйских улиц — русские аншлаги: например, «Дорога Тунцзян». Посреди «Центральной пешеходной улицы», этого торгового Арбата, высится Пушкин, грезивший «стенами недвижного Китая» и даже попавший в состав делегации, которая направлялась в Поднебесную, но государь не пустил поэта. Как тут не вспомнить шанхайского Пушкина, водружённого русскими эмигрантами, снесённого японцами, установленного снова, порушенного хунвейбинами и вновь возрождённого; на ум приходит и украинский «пушкинопад», и, конечно, нашенский владивостокский Пушкин работы скульптора Аникушина, которого как убрали из Пушкинского сквера из-за стройки Золотого моста, так никак не вернут на место…

Стиль, сложившийся за 30 лет на пограничье от Хэйхэ до Хуньчуня: русские вывески, зазывалы, магазины, аптеки, гостиницы… На улице жарится что-то мясное и готовятся парные булочки. В лавках охотно берут рубли. Продаётся забытая примета 1990-х — водка в пластиковых пакетах (медузно-мягкая пол-литра — 10 юаней, торг уместен). Хэйхэ ждёт гостей и усиленно подтягивает подржавевший от ковидной паузы русский язык. На «Торговке» кроме Пушкина ещё один памятник — русскому туристу, затарившемуся гроздью сумок и присевшему отдохнуть. Скоро вынужденный перекур закончится.