Знамя борьбы за рабочее дело: Три года пылал во Владивостоке пожар Первой русской революции 

9 января 1905 года в Санкт-Петербурге власти жестоко разогнали шествие рабочих, желавших вручить самодержцу Николаю II коллективную петицию о своих нуждах. Этот день, давший фактический старт Первой русской революции, нам известен как Кровавое воскресенье. Ровно год спустя, 10 января 1906 года, драма с расстрелянным шествием один в один повторится во Владивостоке. Искры от столичного революционного костра будут поддерживать пожар в Приморье в течение трёх лет — и эти волнения властям удастся подавить лишь ценой уличных и судебных репрессий.

 ПРЕДИСЛОВИЕ: полумеры не помогли

Летом 1905 года Российскую империю охватили первые революционные волнения. Рабочие и трудовая интеллигенция требовали 8-часовой рабочий день, либерализацию драконовского трудового законодательства, свободу слова и печати, существенное ограничение (а лучше и ликвидацию) самодержавной власти царствующего монарха. Николай II тянул с реформами сколько мог, но завершившаяся территориальными уступками и нашим разгромленным флотом Русско-японская война вынудила его прислушаться к запросам общества. 17 октября 1905 года обнародован «высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка», согласно которому монарх был готов поделиться частицей власти с новым представительным органом — государственной Думой. Но при этом сохранял бы право безусловного вето на любые её решения и возможность распустить Думу одним щелчком пальцев.

Этот манифест, вроде как призванный либерализовать предреволюционную Россию, был воспринят обществом как издевательский — и разогнал протестную волну. Уже к концу октября 1905 года в Москве началась забастовка, и она охватила всю страну. В эпоху телеграфа и телефона революционные вести, конечно же, сразу дошли до Владивостока — и понеслось…

Фото: В колонне — матросы и гражданские активисты, 30 октября 1905 г. ljplus.ru

1905: первая кровь

Октябрь-ноябрь. Предчувствуя беспорядки и планируя их предотвратить, 26 октября комендант Владивостокской крепости генерал-лейтенант Георгий Казбек издаёт приказ, в котором запрещает нижним чинам «посещать публичные лекции, участвовать в каких бы то ни было публичных торжествах или собраниях, процессиях и церемониях, в юбилейных спектаклях, оркестрах и концертах». То есть практически переводит их на казарменный режим.

Этот вроде как упреждающий приказ на деле нижними чинами воспринимается как унизительный, в казармах начинаются разговорчики и брожение. Выдвигаются первые лидеры, которые утром 30 октября выводят на городской базар более двух тысяч матросов Сибирского флотского экипажа. Спустя пару часов к ним в полном составе присоединяются 10-тысячный Хабаровский резервный полк, гражданские активисты. Несколько часов анонимные ораторы заводят толпу лозунгами в духе «попили кровушки, хватит», конкретные требования к властям не выдвигаются. Разгорячённые призывами солдаты и примкнувшие к ним гражданские громят базар, примыкающие торговые павильоны, лавки и магазины. Поджигают здания Морского собрания и Военно-морского суда, квартиры командиров флотского экипажа и порта. При этом следят, чтобы всё как следует заполыхало и сгорело дотла. Несколько офицеров, пытающихся воспрепятствовать огненному шоу, расстреливаются на месте.

Вечером того же дня в районе цирка собираются две сотни артиллеристов и пытаются с боем проникнуть на Эгершельд, к крепостным батареям. Стрелковые подразделения, сохраняющие верность присяге, препятствуют этому плану, ранены офицер и четыре солдата. В этот же день к бузотёрам (протестующими они станут позднее) примыкают солдаты двух Владивостокских крепостных минных рот, расположенных в бухте Диомид. Силой освобождаются находящиеся под арестом матросы.

Власти не дремлют и срочно запрашивают подкрепление. В общей сложности в город экстренно прибывают 13 батальонов и один полк, а также конные части казаков.

На следующий день революционные солдаты собираются на митинг у Свято-Покровского собора, активисты вызывают на акцию Георгия Казбека и его заместителя. Теперь они — протестующие, и у них есть требования: прочесть матросам царский манифест, уволить запасных чинов, но при этом «разрешить им до увольнения ходить на работы», выплатить солдатам «за земляные работы по 75 копеек в день», разрешить матросам и солдатам посещать митинги и «улучшить отношение офицеров к нижним чинам». Решение об удовлетворении всех этих требований публично принимает Казбек. При этом руководствуется указанием обойтись без крови, которое дал готовящийся к переводу на новое место службы военный губернатор Приморской области Алексей Колюбакин. Этот мягкий подход приводит к тому, что «восставшие», освободив из гауптвахт и тюрем всех арестованных, начинают чрезмерно бурно праздновать успех. В течение нескольких дней в городе, на кораблях и в военных частях — анархия, повальное пьянство и фактически безвластие.

1 ноября Казбек ещё надеется на то, что ситуация потихоньку рассосётся сама собой. Он издаёт приказ, в котором рекомендует жителям города «после заката солнца по возможности оставаться в своих домах, а позже 10 часов вечера на улицы не выходить». Но уже 4 ноября в том же приказном порядке решается наконец прекратить анархию: «Начальнику охраны г. Владивостока предписываю подавлять уличные беспорядки, кем бы таковые ни производились, не стесняясь употреблением оружия». И уже через пару дней порядок восстановлен ценой 38 убитых «офицеров, нижних чинов, разночинцев, инородцев» и 144 раненых. «Торговые заведения открываются, охрана города на своих местах, патрули конные и пешие постоянно на улицах». Во избежание нового витка обострений под трибунал никого не отдают, но наиболее революционно проявившие себя воинские подразделения (на уровне рот и полков) расформировываются и высылаются за пределы местного гарнизона. Добрая воля, демонстрируемая властями, революционерами воспринимается как слабость. И спустя всего месяц — новый, ещё более кровавый виток противостояния…

Фото: До расстрела — около получаса... Колонна демонстрантов на ул. Светланской, 10 января 1906 г. pastvu.com

1906: рубили людей, как капусту

Январь-февраль. Революционно настроенные агитаторы, оставшиеся в декабре 1905 года безнаказанными, времени зря не теряют. Сагитированные рабочие Уссурийской железной дороги начинают забастовку, а нижние чины Владивостокского гарнизона практически в открытую избирают исполнительный стачечный комитет. Днём 10 января активисты выводят на улицу длинную сводную колонну рабочих, солдат, матросов и примкнувших к ним зевак. Люди двигаются вдоль улицы Светланской к штабу Владивостокской крепости, что на Алеутской. Играет музыка военного оркестра, над колонной — красные стяги и транспаранты с лозунгами. Требование у демонстрантов только одно: освободить политических заключённых. Дорогу им преграждают верные правительству армейские части (32-й Восточно-Сибирский полк и те же казаки). На углу Алеутской и 1-й Морской (возле городского вокзала) расстрельная команда без разговоров открывает плотный огонь по демонстрантам. Перепуганная толпа повалила обратно, за ними бросаются конные казаки. Они топчут и рубят без разбора всех, кто пытается спастись бегством. По людям, словно по бешеным собакам, стреляют из ружей и пулемётов, рубят их шашками буквально в капусту. Тридцать трупов, сотни раненых.

В числе жертв — известная революционерка Людмила Волкенштейн, шедшая в первых рядах протестующих. А среди тех, кто наводит порядок, погибают «1 офицер и 4 нижних чина».

Фото: Людмила Волкенштейн, расстрелянная в колонне демонстрантов. upload.wikimedia.org

Вечером того же дня новый военный губернатор Приморской области Василий Флуг рассылает в местные СМИ предупреждение, что «обсуждение сегодняшних событий во Владивостоке в духе порицания действия военных властей повлечёт за собою немедленную приостановку газеты, конфискацию выпущенных номеров и высылку редактора за пределы крепостного района».

На следующий день — новости поразительные и неожиданные: против своего командования восстают части, не принимавшие участия в шествии накануне! В этот день в упор расстреливается комендант Владивостокской крепости Андрей Селиванов (выживет, оставшись инвалидом). Флуг — далече, в Хабаровске, и революционеры берут город под контроль. Повсюду на улицах красные революционные флаги, активисты раздают гражданам листовки и газеты. Владивосток становится первым в Российской империи городом, в котором побеждает Первая русская революция! Исполком Железнодорожного союза провозглашает Владивостокскую революционную республику.

13 января — новый виток революционного пафоса и трагического надрыва: торжественные похороны жертв местного Кровавого воскресенья. У братской могилы, что вырыта в сквере, недалеко от места расстрела (на Покровском кладбище), «участники митинга произносят пламенные речи, клянутся продолжать борьбу во имя Свободы и Равенства».

Но музыка играет не очень долго. 26 января в столицу «революционной республики» входит карательный казачий корпус генерала Павла Мищенко. Облечённый полномочиями, он создаёт военно-следственную комиссию. Сначала прижимаются к ногтю ослушавшиеся распоряжения Флуга городские СМИ: оштрафованы буквально все, а шесть (в том числе «Владивосток» и «Дальний Восток») закрыты. Начато следствие. Владивостокский прокурор Шульц приходит выводу, что «беспорядки в войсковых частях произошли исключительно потому, что была допущена продолжительное время явная пропаганда в местной печати, тайная — среди войск и среди населения города, а также на митингах».

В феврале начинают свою безостановочную работу военные суды, через конвейер которых проходит более 2 000 человек — организаторы и участники беспорядков (или назначенные таковыми). 29 из них приговариваются к смертной казни, остальные к длительным срокам каторжных работ. В конце февраля городской полицмейстер объявляет для сведения жителей Владивостока, что «в городе восстановился полный порядок и каждый спокойно может заниматься своими делами».

Но революционно настроенные граждане, ускользнувшие от внимания местной охранки, не успокоились. И так же продолжили втайне заниматься своими делами…

Фото: Похороны жертв Владивостокского восстания, 13 января 1906 г. img-fotki.yandex.ru

1907: последние залпы

Май-июнь. В городе созданы и нелегально действуют организации социал-демократов и неких «максималистов», активисты которых проникают в военные части и будоражат солдат разговорами о бесправии. 31 мая солдаты 1-й роты минного батальона, дислоцирующегося в бухте Диомид, требуют заменить изношенное обмундирование. Ротный и батальонный командиры к требованиям не прислушиваются и требуют от смутьянов разойтись. Те отказываются, и их более сотни! Экстренно вызываются верные присяге части 10-го и 12-го стрелковых полков, которые арестовывают минёров. После того как командование прошерстило список задержанных, определены 132 солдата, которые и пойдут под суд, многие — на казнь.

Но в городе Владивостоке самодержавной властью недовольны не только минёры. Так, как следует из рапорта секретной службы правителю канцелярии Василия Флуга, в начале июня злоумышленники «во Владивостоке приобрели катер моторный, вооружились, маузеры достали от Кунст-Альберса, хотят приобрести 19 водолазных аппаратов от японцев... Митинги во Владивостоке происходят за Улиссом. На берегу бухты Золотой Рог, внизу адмиралтейского сада, продают там паспорта, во Владивостоке готовятся беспорядки. Все войска на стороне народа, кроме 12-го полка». И всем ясно, что назревает новый бунт...

Октябрь-ноябрь. Следствие идёт не спеша, но в начале октября всё готово к процессу о бунтовщиках. Он стартует 17 октября. Дабы спасти товарищей от пули палача или каторги, революционные активисты 5 октября в помещении общей столовой собирают представителей практически всех расположенных в крепости воинских частей. Жандармы в курсе и ждут, пока соберутся все приглашённые. После чего берут под белы рученьки всех 47 его делегатов.

15 октября для приведения в исполнение предстоящих смертных приговоров из Раздольного прибывают драгуны. И этот факт мгновенно накаляет обстановку в гарнизоне и городе. Мятеж поднимают солдаты 1-й роты минного батальона. Ранним утром следующего дня они толпой разоружают офицеров, всех сопротивляющихся (в том числе командира роты) закалывают штыками. После чего выдвигаются к казармам Восточно-Сибирского стрелкового полка. Однако там их встречает ружейный и пулемётный огонь, все шестеро активистов убиты, остальные разбегаются. В поддержку минёров выступают несколько сотен рабочих военного порта, которые выдвигаются маршем в сторону морских казарм. Но там их встречают казаки и драгуны. Рабочие безоружны — и в них не стреляют. «Всего лишь» жестоко избивают и хватают всех, кто не умеет бегать быстро и петлять по подворотням.

Всё? Как бы не так! В ночь с 16 на 17 октября на тайном общем собрании к революционному мятежу решают примкнуть моряки Сибирской флотилии. Ранним утром 17 октября восставшие матросы убивают командира миноносца «Скорый» Штерна и мичмана Юхновича, а также командира соседнего миноносца «Бодрый» лейтенанта Куроша. Кровь пролилась, пути назад нет. На миноносцах взвиваются красные флаги, к ним спешат матросы с соседних экипажей и рабочие порта. Но, как это часто в подобных ситуациях бывает, решимость как-то незаметно куда-то уходит, словно в песок... Часть экипажей вслушивается в аргументы офицеров, что поддержать братишек, конечно, можно, но смысла в этом мало, так как на кораблях «нет ни провизии, ни воды, ни боезапаса, кроме того, неисправны машины». Обычная, увы, история. Человек слаб, и не каждый готов добровольно отдать жизнь за идеи равенства и братства.

Оружие складывают все, кроме команды миноносца «Скорый». Красные моряки с рейда ведут огонь прямой наводкой по дому губернатора, мастерским порта и зданию военно-окружного суда! В ответ бузотёров обстреливают береговыми орудиями и артиллерией шести миноносцев и одной канонерки — 38 стволов! Под жалящим огнём восставшие пытаются вырваться из порта, но после 67 попаданий «Скорый» теряет возможность маневрировать и во избежание затопления выбрасывается на берег. Десять членов экипажа убито, шестеро моряков успевают скрыться (и они позже спасутся), остальные — в том числе раненые — берутся под арест подоспевшими солдатами.

В этот же день создаётся следственная комиссия, начинаются масштабные аресты на судах и в береговых частях. В начале ноября стартуют судебные процессы. Первые смертные приговоры в отношении революционных минёров приводятся в исполнение 24 ноября в бухте Улисс, а матросов казнят на рассвете 28 ноября у форта Линевича на берегу бухты Тихой. До конца 1907 года обвинительные приговоры вынесут в отношении 1 405 солдат, 52 офицеров и 90 гражданских лиц. Процессы затянутся вплоть до 1910 года, всего же казнят 46 человек, сошлют на каторгу — 66, отдадут в арестантские роты — 120, в дисциплинарные батальоны — 79, сошлют на поселение — четверых, задраят в тюрьму — двоих. Владивостокская революция, ставшая неотъемлемой частью Первой русской, потерпела поражение...

Фото: Тело активистки Марии Масликовой, погибшей на миноносце «Скорый» 17 октября 1907 г. rgakfd.ru

ВЫВОДЫ: итоги и герои

Революции всегда — это кровавое и страшное дело. И, как правило, происходят они тогда, когда власти и лидеры безнадёжно запаздывают с давно назревшими общественными переменами и государственными реформами. Первая русская революция в этом плане — яркое тому подтверждение. После её формального завершения в 1907 году (то есть после двух с половиной лет непрерывных стачек и выступлений) нерешительный российский самодержец инициирует не только учреждение Госдумы, но и будет вынужден на деле либерализовать общественно-политическую жизнь в империи. Что касается Приморья, за будущее которого (в их понимании) и сражались наши первые революционеры, то свои жизни они отдали не зря. Уже вскоре, через пару лет, жители края начали выбирать своих первых кандидатов в Госдуму. Постепенно введены демократические свободы, включая свободу слова и вероисповедования, разрешены и создаются профсоюзы, легальные политические партии, юридически отменена цензура. Буржуазия и мещане получили реальную возможность участвовать в политической жизни Владивостока и Приморской области, улучшилось положение местных пролетариев (рабочих день уменьшился до 9–10 часов с одновременным повышением заработной платы). В гарнизоне и на кораблях Сибирской флотилии во избежание новых вспышек революционного насилия стали чаще прислушиваться к пожеланиям и запросам нижних чинов и реже кормить их зуботычинами.

Мы много знаем о героях революционного Приморья, начиная с 1918 года (Сергее Лазо, Константине Суханове и других), они широко увековечены — но почти ничего о героях владивостокских событий 1905–1907 годов. Кто они? Увы, в городских газетах столетней давности мелькало лишь несколько имён, не более десятка. И, кстати, в условиях тогдашней строжайшей конспирации, в которой действовали первые подпольщики, настоящие их имена могли остаться неизвестными даже для военных судей! Так, например, один из главных руководителей восставших минёров имел имя Александр (липовое), фамилию Жуков (?), но жил во Владивостоке по нелегальному паспорту на имя бывшего студента Юрьевского университета Тонникова. А вот активистку из среды местных социал-демократов Марию Масликову (также в целях конспирации) знали как Надю и Сару Ааронову. А может, она Сарой и была? Бесспорное имя — артиллерист с миноносца «Скорый» Яков Пойлов, один из главных руководителей восстания 1907 года. И эти (все геройски погибшие), и другие имена, увы, абсолютно незнакомы и ничего не говорят сегодняшнему читателю.

Наверное, рано или поздно найдётся исследователь, который не побоится провести долгие месяцы в архивах и вернёт из исторического небытия настоящие имена настоящих героев? И когда это случится, мы также увековечим их память в названиях рек и озёр, улиц и площадей.

Иначе было бы просто несправедливо.

Фото: Памятный знак на месте казни матросов 28 ноября 1907 г. на берегу бухты Тихой. rgakfd.ru