Бремя первых — 2

Продолжение калейдоскопа об исторических событиях и персонажах, ставших в Приморье первыми

Пять лет назад в сдвоенном номере ДВВ был опубликован очерк о событиях и людях, ставших в нашем крае первыми в самых разных областях. Редакция планировала его продолжение ровно через год, однако выяснилось, что найти малоизвестную фактуру на эту тему — занятие непростое... Недавно эта работа была завершена, её результаты перед вами!

 Первый погранпост в крае
Фото: hankayski.ru

Эх, Савеловку потеряли...

Первый пограничный пост в Приморье был основан в мае 1859 года подполковником Константином Будогосским и разведчиком-топографом Арсением Усольцевым. Это случилось в ходе экспедиции по разграничению территории, определённой Айгунским договором. На вновь образованном военном посту начали службу четыре солдата Восточно-Сибирского батальона, в дальнейшем к ним присоединились их семьи. А затем, в 1863 году, подтянулись и крестьяне-воронежцы из переселенцев. Так появилось село Воронежское, после прихода казаков переименованное в Турий Рог. Любопытно, но первое наше пограничное разбирательство с Китаем случилось из-за крошечной деревеньки Савеловки, где проживали корейские переселенцы. Начальник постовой команды полковник Савельев по ошибке основал её на китайской территории. Соседи сначала географического косяка не заметили (внешне корейцы почти неотличимы от китайцев), но вот когда в Савеловке разместилась казачья часть… Деревню мы оставили. А дабы впредь таких казусов не случалось, началась совместная сверка границы, завершившаяся только в 1886 году. На переговорах российская делегация пошла на некоторые территориальные уступки, но Туманган и Посьет отстояли.

Женские драмы

Как нам поведал Владимир Арсеньев, первые русские поселенцы в 1858 году прибыли в край морем и осели недалеко от бухты Святой Ольги. Приезжали, как правило, семьями. Именно в те годы, как можно предположить, и появились в Приморье первые женщины. Но имён и каких-либо случаев, с ними связанных, история не сохранила. А вот о первых жительницах Владивостока кое-что известно. Так, в 1863 году здесь родились первые детки, одну из матерей звали Евдокия Ивановна Горелко, а помогала ей при родах Екатерина Ивановна Бондаренко. Кроме них, здесь также пребывали три ссыльнокаторжанки, из коих одна девушка попала сюда за умерщвление своего новорождённого ребенка, другая (черкешенка) из ревности заколола своего мужа, а третья, «посадская молодуха, тоже кого-то за что-то пырнула».

Истории, конечно, драматичные, однако «их участь не была здесь печальною, как и вообще в первые годы участь всех молодых поселенок, ...все они процветали в крае недурно, даже очень хорошо, ...при помощи этих ссыльных женщин здесь начали слагаться зачатки оседлого общественного быта».

Первая женщина в крае
Фото: i.pinimg.com

Разговаривая с Богом

Первый в Приморье и на Дальнем Востоке Уссурийский Рождество-Богородицкий женский общежительный монастырь был основан как женская община в 1899 году в 10 км от г. Никольска-Уссурийского, близ села Линевичи. Основательница общины игуменья Павла (Трегубова) и 16 сестёр прибыли в край из Читинского Рождество-Богородицкого монастыря. Статус монастыря община получила в 1906 году. При новом богоугодном заведении открылись начальная школа для девочек (принимавшая до 50 детей) и мастерские: иконописная, по изготовлению церковной утвари. Имелись и обширные земельные владения, которые монахиням обрабатывать было не под силу, поэтому почти все сельскохозяйственные угодья сдавались в аренду корейцам.

До пожара в 1912 году монастырская церковь и другие строения были деревянными, спустя год началось строительство новой церкви и каменного корпуса (в несколько изменённом виде сохранились до наших дней). При советской власти заведение в 1924 году закрыли, а на бывшей монастырской земле расположилась войсковая часть. В 1990 году часть зданий и территорий обители возвратили РПЦ, а спустя три года монастырь был возрождён.

Первый монастырь
Фото: sobory.ru

«Встать, суд идёт!»

Когда впервые прозвучала в Приморье эта ритуальная фраза — установить не удалось. Однако первое судебное заседание открылось в 1872 году во Владивостоке, когда в только что построенной матросской казарме состоялось первое заседание Судебной комиссии Сибирской флотилии. Там же огласили письмо главного командира портов Восточного океана контр-адмирала Александра Кроуна, из которого следовало, что несколько флотских офицеров, будучи в очень даже нетрезвом виде, «разнесли всё в гостинице Купера и поколотили хозяев». Уладить дело миром купец Александр Купер отказался, пришлось учинять следствие...

Первый гражданский окружной суд начал работу 5 декабря 1882 года (также во Владивостоке), а спустя три года в нём появились должности прокурора и судебного следователя. В 1888 году городская дума обратилась к министру юстиции с просьбой учредить во Владивостоке должности мировых судей, не возлагая на них обязанностей судебных следователей, для чего брала на себя обязательство ежегодно выделять на их содержание 5 000 рублей. Долгих восемь лет это прошение перемещалось по петербургским кабинетам, но всё же было удовлетворено. В результате все мелкие дела стал рассматривать единолично мировой судья, а крупные хищения, утери больших партий груза, финансовые махинации и убийства — уже окружной суд.

Первый суд в крае
Фото: upload.wikimedia.org

Не для ловли зайцев

Знакомьтесь: Джеймс Хоуп, первый иностранный шпион в Приморье. В 1870 году дослужится до адмирала, ну а пока, летом 1861-го, пришёл во Владивосток на корвете «Энкаунтер». Повод — личная встреча с командующим русской эскадрой контр-адмиралом Иваном Лихачёвым, цель — обсуждение текущей международной ситуации. В поисках куда-то так не вовремя запропастившегося Лихачёва англичанин прошёл вдоль всего побережья Японского моря до бухты Святой Ольги. Русского адмирала не нашёл, но зато везде, где только было возможно, сходил на берег и заводил знакомства с русскими офицерами.

Этот странный визит вспомнил в своих мемуарах начальник поста Владивосток Евгений Бурачёк: «Я получил приглашение адмирала к обеду. Во время визита никаких новостей узнать не мог, только приняли меня как-то не по-английски, слишком любезно. Едва я съехал с корвета, как адмирал, отправясь на берег, зашёл прямо в казарму… Он обошёл её, осмотрел ружья и, как после заметил мне, никак не ожидал их найти в такой исправности, глядя на поношенные шинели и несчастный вид солдат. Во время обеда разговор вертелся на проведении границы. Я точно знал, что пограничные столбы поставлены, но не счёл за нужное это сообщать адмиралу. Когда мы встали из-за стола, я хотел было откланяться, но адмирал просил уступить ему этот вечер, если у меня нет спешных занятий… Он потребовал себе карту этой местности… Не из пустого любопытства и не для ловли зайцев скитался адмирал Хоуп по нашим постам».

А для чего же? Дело в том, что Англия была совсем не прочь прибрать к рукам северо-восточное побережье Японского моря, ну а Хоуп был послан разведать положение дел на месте после подписания Россией и Китаем Пекинского трактата. Вот и разведал всё что смог.

Первый шпион в крае Хоуп
Фото: upload.wikimedia.org

Торговый агент влияния

В первые годы освоения края к нам потянулись первые китайские менялы и торговцы, потом — заграничные купчины. А вот кто из наших, из россиян, стал первым официальным торговым работником? Это морской офицер Владимир Терентьев. Поначалу, с 1872 по 1878 год, ходил в наших морях на шхуне «Тунгуз» и канонерке «Горностай». Так бы и тянул капитан 2-го ранга свою служебную лямку до почётной отставки, а затем вернулся бы в благословенный Петербург, но только... Город у моря пришёлся ему по душе, и, связавшись с головным офисом «Доброфлота», он в 1884 году устроился на должность его агента. И за 24 года представительства открыл несколько новых линий, заключил с десяток выгодных для российского торгового мореплавания контрактов. Именно благодаря усилиям Владимира Африкановича стали выполняться трансокеанские рейсы пароходами «Москва», «Петербург», «Нижний Новгород», «Россия» и «Ярославль» из Одессы к берегам Тихого океана — и осваивать даже Арктику! Терентьев, будучи госслужащим, увы, не имел лишних средств на благотворительность, однако с удовольствием занимался безвозмездной организаторской работой и «сращивал» общественно значимые «концы». Так, пробил у своего начальства возможность для местного Общества изучения Амурского края отправлять бесплатно на пароходах «Доброфлота» любые грузы на запад России и коллекции, предназначенные для обмена с европейскими музеями. А мотивируя необходимость снабжения пароходов компании дешёвым топливом, за её же счёт организовал в крае разведку месторождений каменного угля и исследование открытых залежей. Вот такой торговый агент влияния, неплохо порадевший для нашего края!

Фото: avatars.mds.yandex.net

Про аборигенов и союзников

Кто был первым приморским писателем? Здесь можно немного поспорить. Думается, что первым, в ком наш край разбудил писательский талант и чьим языком он заговорил с миром, стал Александр Яковлевич Максимов. В 1872 году он, сын поручика береговой службы Петербургского порта, окончил морское училище. В чине гардемарина служил на Балтике, затем, став мичманом, был направлен в Сибирскую флотилию. В составе Особой топографической экспедиции на шхуне «Восток» исследовал побережье от залива Де-Кастри до бухты Пластун. Затем — длительные походы по Японскому морю на шхунах «Ермак» и «Фарватер», транспорте «Манджур». И ведь не только географией занимался — но и писал рассказы! Они публиковались в литприложении к «Санкт-Петербургским ведомостям», в других популярных газетах. Рассказы «Буран», «Занесённые снегом», «За драгоценным корнем», сборники «Панорама океана», «Жертвы моря», «Из записной книжки моряка»… В них автор знакомил читателей с природой Уссурийского края, нравами и жизненным укладом аборигенов, деятельностью русских промышленников и топографов, китобоев и каторжников.

Максимов провидцем не был, но разглядел важнейшую особую роль нашего края в судьбе России. А в 1894-м, за два года до неожиданной своей кончины, опубликовал книгу «Наши задачи на Тихом океане», ставшей по сути его посмертной эпитафией-манифестом. В ней он призвал правителей России, Японии и Китая увидеть в лице друг друга союзников. Про Японию не скажем, но в Зимнем дворце и в английском посольстве книгу внимательно прочитали. А что было дальше — всем хорошо известно.

Первый писатель в крае Максимов
Фото: avatars.mds.yandex.net

Жизнь, оборванная за кордоном

О гендерном аспекте — под несколько неожиданным историческим ракурсом, «запредельным». О чём это речь? Наши мужчины, пребывая за пределами Южно-Уссурийского края, увы, нередко погибали. От неравной борьбы с дикой природой, от неквалифицированной медпомощи. Либо защищая Россию в вооружённых конфликтах, например, с теми же хунхузами. А вот женщин, конечно, старались беречь и за рубеж не посылали. Однако, к сожалению, несколько наших сестёр милосердия погибли на полях Маньчжурии, спасая раненых во время Русско-японской войны, но имена их история не сохранила. В отличие от 36-летней Марии Лебедевой, ставшей первой такой «запредельной» жертвой. Она работала земским врачом в Курской губернии. А когда узнала о начале эпидемии чумы в Маньчжурии, в качестве врача-добровольца в декабре 1910 года присоединилась к российскому волонтёрскому противочумному отряду.

Из воспоминаний студента Суворова: «11 января я увидел у одной из фанз Марию Александровну, которая усиленно мне махала рукой. Я подошёл и от неё узнал, что она уже исследовала 11 тяжелобольных... Я хотел зайти туда же, но она загородила мне дорогу: «Незачем, незачем, я там была», — последовал её категорический ответ. Никакие доводы не действовали. Настроение у неё в эту минуту было самое тяжёлое. Она стояла у дверей фанзы глубоко грустная, но спокойная... Левый рукав халата от самого плеча имел пятно жёлтого цвета, полы были запятнаны кровью; это, по её словам, она запачкалась, влезая на чердак».

Кашель и лихорадка появились у Лебедевой на следующий день. Заметив их, Мария Александровна сразу изолировалась в своей комнате. Была отправлена в чумной госпиталь, где и умерла 14 января 1911 года...

Фрагмент картины «Сестра милосердия» художника Н. Ярошенко
Фото: cdn.azbyka.ru

Осязаемое наследие

Первым архитектором Владивостока (формально и фактически) был Юлий Рего, приглашённый потрудиться в 1879 году управой Владивостока. Он спроектировал застройку северного склона сопки Тигровой, первое каменное здание (дом отставного лейтенанта флота Григория Зотова). По его проектам перестраивались женское училище и бывшая казарма шхуны «Алеут» под мужскую прогимназию. Однако так печально сложилось, что все его постройки со временем оказались снесены либо уничтожены огнём...

Поэтому наш небольшой рассказ — об Александре Андреевиче Гвоздзиовском, архитекторе Приморской области. Он радел в своих трудах не только Приморья ради (в Хабаровске соорудил памятник графу Муравьёву-Амурскому). Однако с учётом того, что архитектурное управление с 1891 года располагалось во Владивостоке, именно здесь он и оставил значительную толику своего административного и творческого наследия. Так, по его проекту в стиле русского неоклассицизма построили почтово-телеграфную контору на Светланской улице, Восточный институт. Нехватка кадров вынудила Александра Андреевича также принять на себя должность областного инженера, при которой он руководил бурением скважин и устройством колодцев для обеспечения жителей питьевой водой. В награду — орден Святого Станислава 3-й степени и медаль в память императора Александра III. Увы, сложный приморский климат расшатал здоровье Гвоздзиовского, поэтому в 1904 году он уволился со службы по болезни, вернувшись на родину в Люблин. А далее достоверная информация о его жизни и кончине отсутствует...

Архитектор Гвоздзиовский
Фото: alltopprim.ruImage

Подписаться на Telegram-канал ДВВ тут! Читайте новости первыми!