Краевая азбука коллективизации

Более пяти лет красные жернова ломали хребет приморскому крестьянству. Часть 2.  

В конце 20-х годов Приморье, равно как и весь Дальневосточный край, успешно избежало и ужасов военного коммунизма с его продразвёрсткой, и угара ленинского нэпа. Но вот от коллективизации отвертеться уже не удалось... 

(Окончание. Начало материала в № 6 ДВВ от 7 февраля.)

В. «Будем стращать коммунистов!»

Были у коллективизации по-приморски и реальные её защитники, и друзья с попутчиками. Конечно, это основная масса беднейшего крестьянства (если так можно выразиться — «по рождению», которым с детства и юности, кроме батрачества, ничего не светило) и люмпенизированная сельская голытьба (принципиально предпочитавшая отдыхать, пить, расслабляться на печи). Но находится поддержка, и временами искренняя, в рабочей городской среде. «Временами» — потому что в газетных публикациях тех лет сложно отделить агитпроп от правдивых сообщений. В помощь вновь создаваемым колхозам по решению бюро Владивостокского окружного комитета партии организуется «шефская помощь города деревне» — почин поддержали промышленные предприятия. В городских цехах рабочие ремонтируют сельхозинвентарь, регулярно выезжают в районы для участия в посевной и уборочной.

На Дальзаводе, в депо Первая Речка, на заводах «Металлист» и «Океан» «рабочие горячо поддержали социалистическое переустройство деревни». 60 шефских ячеек (5 тысяч членов) — это «60 ремонтных, 33 агитационных, 12 бригад счётных работников, 3 агрономических и 12 медицинских». Причём бригады эти шефствуют над колхозами «на средства, заработанные самими рабочими на воскресниках». Кроме того, на постоянное место жительства в деревню отправляются 176 передовиков производства, «66 % из них коммунисты, 14 % — комсомольцы». Сколько из них добровольно? Наверное, есть и такие...

«Бочка мёда» подходит к концу, далее — о «ложке дёгтя». О мироедах, почему-то не желающих делиться своим имуществом и трудовыми доходами с небогатыми односельчанами. Вот выдержки из печати и следственных дел ОГПУ Дальневосточного края о происшествиях, случившихся в сёлах Камень-Рыболов, Барабаш, Сергеевка и Новобельмановка.

«Середняк А.П. Рязанов заявил односельчанам: «Нас хотят загнать в коммуну и сделать рабами, а те же помещики-коммунисты будут над нами издеваться». «Колхозники купили с торгов амбар, принадлежавший кулаку... Во время перевоза амбара на них с кольями и вилами напала ватага кулацкой молодёжи, избив и изранив до полусмерти». «Коллективизация нередко сопровождается угрозами: «Будем бросать бомбы, стращать коммунистов!» Бедняки и середняки от колхозов отказываются, срывают собрания по коллективизации, ...8 марта 1930 г. в Гродековском районе сожжено 100 стогов сена». «Кулаки и зажиточные, озлобленные на активистов, заманили к себе одного из них и избили до бесчувствия и, думая, что он мёртвый, выбросили его к реке. Эта же группа угрожала активистке комсомолке за её общественную работу, и однажды, когда она шла, забросили петлю на шею и поленом по голове избили до потери сознания. Виновные осуждены к расстрелу».

Только с 1930 по 1935 год органами ОГПУ ДВК расстреляны около шести тысяч дальневосточных крестьян и казаков, оказавших сопротивление коллективизации, 30 тысяч выселены в Якутию и Казахстан. А в Шкотовском и Черниговском районах крестьяне, противящиеся коллективизации (и это не только кулаки), уходят в тайгу и создают вооружённые отряды для расправ с активистами. Что неудивительно: любой факт защиты крестьянами своей собственности и права на выживание для своей семьи тут же квалифицируется как вылазка классового врага. Прошло только два месяца, а сколько дров наломано! Очевидно, что-то идёт не так? Видимо, и не только в Приморье?..

Товарищ Сталин это понимает и после неоднозначной по нашей нумерации буквы «В» делает...

Г. Шаг назад...

В марте 1930 года выходит в свет его статья «Головокружение от успехов», в которой виновными в процедурных «перегибах на местах» объявляются не в меру ретивые исполнители из числа партработников и активистов. Вожжи принудиловки для Приморья, чуть было не лопнувшие окончательно, ослабляются. «Извращение линии партии в колхозном движении выразилось и в том, что в ряде районов ликвидация кулачества как класса проводилась вне связи со сплошной коллективизацией. Бюро Черниговского районного комитета партии предложило в короткий срок раскулачить кулаков, оговаривая, что это должно сопровождаться сплошной коллективизацией, а не вытекать из неё» — примерно так дружно посыпают на местах партийные головы пеплом проштрафившиеся руководители районов и округов Приморья. Народ (и на сей раз безнаказанно!) валом валит из колхозов обратно. Вот статистика деколлективизации (раскулачивания наоборот) по районам в процентах за март-апрель 1930 года (было/стало): Михайловский — 83/41, Черниговский — 84/49, Ханкайский — 67/53, Сучанский — 29/16, по Владивостокскому округу — 45/28,7.

Но было бы неверно понимать, что Иосиф Виссарионович отыграл назад всерьёз и надолго. Через несколько месяцев всё возвращается на круги своя...

Д. ...и три шага вперёд!

С октября 1930 года — новое наступление на приморских крестьян. Однако, с учётом недавнего печального опыта, власти обновляют административный кнут: вводится институт политотделов машинно-тракторных станций и колхозов. В их составе — сотрудники компетентных органов, что позволяет эффективно «чистить» колхозы: только за полгода в крае «вычищены» 265 хозяйств. Через фильтры политотделов проходят 1 262 человека, из них 210 сняты с работы, 80 отданы под суд, 147 исключены из колхозов. Это — «кулаки и прочие чуждые элементы, лодыри и расхитители социалистической собственности». Но есть и пряники. Первый — паспортизация, при которой активным комсомольцам в деревне всё же в порядке исключения выдают паспорта. И второй — освобождение колхозов от обязательных хлебопоставок на 10 лет, а единоличников — на 5 лет. При этом в приморскую деревню ассигнуются немалые средства, выделенные на закупку техники (бюджетный транш на развитие сельского хозяйства ДВК составляет астрономические 343,5 млн рублей).

Но основной тренд, увы, всё тот же, репрессивный. 7 августа 1932 года принимается печально знаменитый закон «о пяти колосках», предусматривающий за хищение сельхозпродукции от 10 лет с конфискацией имущества до «вышки»…

 

Планы партии — планы народа

По итогам коллективизации кулаки, подкулачники и выявленные неблагонадёжные крестьяне будут массово и во внесудебном порядке высланы из Приморья. Тысячи успешных ранее хозяйств самоликвидируются, а их члены уйдут в город и пополнят ряды промышленного пролетариата. Всё это существенно уменьшит сельское население края. Так, за период 1933–1937 годов число жителей Молотовского района (ныне Октябрьского) сократится в три раза, Гродековского (ныне Пограничного) — более чем в 2,5 раза, Хорольского — на 20 % .

Но при этом, так или иначе, цели коллективизации в Приморье будут достигнуты. В сельском хозяйстве края утвердится новая система аграрных отношений — колхозно-совхозная. К началу 1940 года в колхозы объединят 93 % крестьянских хозяйств и 99,5 % посевных площадей нашего края. К концу 1940 года общая площадь пашни в Приморье составит 322 тысячи га (для сравнения — ныне 730 тысяч га), при этом будут регулярно выполняться задания по валовому сбору зерновых и бобовых культур, картофеля, овощей и сахарной свёклы.

...С одной стороны, жернова коллективизации перемололи и начисто разрушили весь уклад приморской деревни, физически уничтожив, разорив и пустив по миру тысячи умелых земледельцев. С другой — новое сельское устройство позволило населению в трудные предвоенные и военные годы в целом не голодать и даже слать излишки продукции бойцам на фронты Великой Отечественной войны.

Жаль, что у кого-то коллективизация отняла единственного кормильца...

Но здорово, что кому-то просто спасла жизнь...