От забвения до возрождения

Гениальный Спальвин, первый японовед в России: полвека безвестности

11 октября 1872 года в Лифляндской губернии, в семье латышского учителя, родился мальчик Женя Спальвин. Спустя годы судьба забросит молодого человека во Владивосток. Здесь он станет профессором Восточного института, первым в России профессиональным японоведом, основателем практического востоковедения на Дальнем Востоке. 

 

Вот это поворот: из Санкт-Петербурга на Восток 

Семья Спальвиных была интеллигентной, но небогатой: все заработанные деньги уходили на содержание шестерых детей. Чтобы как-то помочь родителям, Евгений с 12 лет подрабатывал репетиторством.

Окончив гимназию, со 135 рублями в кармане — всё, что смогли выкроить ему родители, поехал поступать на юридический факультет Санкт-Петербургского университета.

Поступил, успешно проучился семь лет и почти дождался выпускных экзаменов, которые наверняка бы сдал... Если бы не восточная культура. Книги из университетской библиотеки о далёкой Восточной Азии и малопонятной экзотической Японии он читал взахлёб, и неожиданно это стало больше чем увлечение.

Евгений решился на неслыханный шаг: фактически отказавшись от диплома юриста, что сам почти плыл в руки, подал прошение о переводе на факультет восточных языков! С волнением ждал решения Министерства народного просвещения, но оно было положительным.

Вновь первокурсником засел за студенческую парту. 12 июня 1898 года Спальвин получил диплом 1-й степени, в котором из 14 оценок только две были «хорошо», остальные — «весьма удовлетворительными», то есть отличными.

Поскольку выпускник блестяще владел русским, французским и немецким языками, министерство командировало его на два года в Японию с содержанием две тысячи рублей плюс 750 целковых из средств университета. Смысл научной командировки Евгения — изучение (и лучше в совершенстве) японского языка и японской литературы, как художественной, так и в формате учебников, словарей, научных работ. Предполагалось, что в обозримом будущем выпускника переведут в недавно открывшийся во Владивостоке Восточный институт — преподавать японский язык и раскручивать новую кафедру.

Фото: ru.wikipedia.org; Восточный институт, 1902 г. 

Спальвина о грядущих перспективах никто в известность не поставил, и он самостоятельно списался с директором Восточного института Алексеем Позднеевым, выразив желание перевестись на вакантное место профессора японской словесности.

Министерство вновь пошло навстречу, и 1 июля 1900 года 27-летнего Спальвина приняли в штат института на искомую должность.

 

С ума сойти — это не про японистов

Во Владивостоке Спальвин с ходу включился в учебный процесс. С его подачи программа преподавания языка и сопряжённых курсов в качестве учебных пособий расширилась до 48 наименований литературы и 17 названий японских газет и журналов. И как научно-методический довесок — полные собрания изданий Английского, Немецкого и Французского обществ в Токио. С ума сойти? Можно. Но будущим студентам-японистам освоение такого огромного информационного массива только на пользу: тренировка интеллекта, памяти, погружение в другой язык, культуру, менталитет.

В своём курсе Евгений Генрихович сделал упор на практику, сократив теоретическую часть до минимума. Результат вдохновил всех: уже после четырёх-пяти занятий студенты начинали составлять разговорные фразы, а спустя месяц-другой переходили к чтению солидных текстов самой разной тематики. Уже спустя год напряжённого труда Спальвин выпустил первые объёмные учебные пособия, в том числе грамматику и хрестоматии для начальных и старших курсов, которые стали использоваться не только в Восточном институте, но и в петербургской альма-матер япониста.

Семья и дети

Евгений Спальвин был женат дважды. 27 июля 1901 года он повенчался с дочерью почётного гражданина Владивостока Верочкой Сегал. Они прожили в браке почти 20 лет, до самой смерти супруги. У пары было четверо детей. Второй раз учёный женился в 1922 году, на вдове своего ассистента, японке Каоре Маэде.

Карьера, свобода, революция 

В 1904 году Спальвина назначили исполняющим обязанности директора института. Ему всего 31 год, но он очень жёсткий и требовательный руководитель. Это не всем нравится, но Евгений Генрихович справляется.

Тут подоспело время революционных перемен. Февральскую революцию 1917 года Спальвин воспринял позитивно, как «начало новой эры в истории России», которая поможет «обрести академические свободы». Профессор даже участвовал в апрельских выборах в гордуму и стал единственным представителем Восточного института, избранным от Партии народной свободы.

А вот Октябрьскую революцию Спальвин не жаловал, что, впрочем, не помешало ему совместно с Владивостокским Советом рабочих и крестьянских депутатов преобразовать Восточный институт в Государственный дальневосточный университет. Проект был реализован 17 апреля 1920 года.

…Когда в октябре 1922 года во Владивосток вошли большевики, Спальвину поставили задачу «подчинить университет советской власти», с чем он успешно справился. А в январе будущего года сдал полномочия новому ректору.

Научный багаж, созданный Спальвиным за четверть века трудов в дальневосточной и российской японистике, впечатляет. Более трёх десятков опубликованных научных монографий и популярных учебников! В том числе получившие высокую оценку «Катакана то хирагана: разбор японских азбук», «Критический разбор Японской исторической хрестоматии» и «Конфуцианские идеи в этическом учении японского народа».

Фото: cnb.dvo.ru; Книга, изданная Спальвиным за время службы КВЖД

В забвении, но не забыт 

В 1924–1925 годах Евгений Генрихович редактировал журнал «Восточная студия», так называемый востоковедный бюллетень. В апреле 1925 года получил назначение в Японию в качестве секретаря при посольстве по культурным связям.

В июне 1931 года переведён в Китай, на КВЖД, «старшим агентом при товарище председателя правления». Осенью 1933 года получил приглашение вернуться во Владивосток, на юридический факультет. Согласился и вместе с супругой начал собирать чемоданы, но 8 ноября был срочно прооперирован — заворот тонких кишок. Операция прошла успешно, но 10 ноября не выдержало сердце...

Китайская и японская печать отметились тёплыми некрологами, в которых сравнили покойного с известным прозаиком и переводчиком Лавкадио Херном. Советская власть сожаления не выразила. Последовали долгие годы забвения. О Спальвине заговорили лишь в 1980-е годы.

Фото: ru.wikipedia.org; учёный с первой женой Верой Сегал