Под рабочим напором

Краткая история стахановского движения в Приморье

20 января 1936 года «составитель поездов станции Эгершельд комсомолец Скороход, применив «башмак», стал формировать составы за 30-35 минут вместо 130 минут по норме». По сообщению газеты «Красное знамя», таким образом и было положено начало стахановскому движению на краевом железнодорожном транспорте...

Фото: energy.lpr-reg.ru

Дать в зубы кому следует

После трудового подвига шахтёра Алексея Стаханова и публикации об этом событии 11 сентября 1935 года в газете «Правда» движение за перевыполнение производственных планов начало массово распространяться по стране. Почин подхватили машинист Пётр Кривонос, многостаночницы Евдокия и Мария Виноградовы, перетяжчик обуви Николай Сметанин, кузнец Александр Бусыгин. Уже к середине ноября на каждом предприятии был свой стахановец. И не только на производстве. «Огненный взрыв массовой энергии» (определение Максима Горького) привёл, увы, к небольшим перекосам. Так, зубные врачи обязались утроить норму по удалению зубов, балерины по-стахановски крутили больше предусмотренного постановочными сценариями число фуэте, в театрах вместо двух премьер выпускали двенадцать, а профессора брали на себя обязательство кратно увеличить число научных публикаций к очередному юбилею Октябрьской революции.

Понятно, что движение надлежало причесать и официально упорядочить, чему посвятили первый и единственный Всесоюзный съезд стахановцев. На форуме выступил Иосиф Сталин, назвавший стахановское движение «наиболее жизненным и непреодолимым движением современности» и «будущностью нашей индустрии».

Следом официальные докладчики внесли ясность и в само понятие «стахановец». Так, делегат Никита Хрущёв предложил считать стахановцами тех рабочих, которые проявляют «бдительность, твёрдость, беспощадность к врагу, кулакам, контрреволюционным троцкистам, зиновьевцам и оппортунистам».

Партийный функционер Павел Постышев назвал стахановцев «самой сокрушительной силой для всей контрреволюции». Этот не в меру яростный идеологический напор смягчил своим специфическим юмором Иосиф Виссарионович, предложивший «дать в крайнем случае» инженерам и хозяйственникам, «этим уважаемым людям, слегка в зубы» — это если они не будут проявлять «готовности и желания» поддерживать стахановцев и учиться у них. Делегаты зааплодировали и приняли резолюцию: «Придать стахановскому движению управляемость, ввести в него элемент подотчётности и включить в экономическую реформу, поставив все достижения под контроль предприятий». С тем и разъехались...

Наши рекорды

В Приморье первыми на стахановский зачин откликнулись представители самых крупных местных отраслей — железнодорожники и шахтёры.

Так, в депо Первая Речка по инициативе орденоносца Ивана Нутовта (позже растрелянного) родилась идея вождения товарных поездов на высоких скоростях, — и спустя полгода более половины машинистов Уссурийской железной дороги водили поезда со скоростью в полтора раза выше плановой!

Вслед за машинистами движение охватило вагонников и путейцев. В феврале 1936 года составитель Пётр Сафонов выступил с инициативой заочного формирования поездов. Получая точные данные о проходящих составах, он стал обрабатывать поезда за 10-15 минут и добился выработки 250-285 %. Его смена, применив этот метод, завоевала переходящее Красное Знамя. Многие новаторы движения на ж/д транспорте проявили завидную смекалку. Одна из инициатив — «работать без остатка», то есть к концу работы на станции не оставлять ни одного вагона (все грузовые вагоны, стоящие по тупикам, отправлять по назначению). Другая — «организовать пропуск товарных поездов с ходу, без остановки на промежуточных станциях». А в начале 1937 года по маршруту Владивосток — Москва отправился первый прямой поезд, машинисты которого «во главе с коммунистом В. Макаровым... везли свыше 100 рапортов Центральному Комитету партии с отчётом о работе передовых предприятий, цехов, смен, бригад».

Активно включились угольщики Сучана, Артёма и Тавричанки. Так, «за 6 часов смены забойщик Е.Е. Коробейников вырубил 84,5 т угля, тем самым перевыполнив норму на 685 %». В стахановское движение предприятий треста «Дальтрансуголь» были вовлечены 639 человек или 9,1 % от общего числа работников шахт, при этом рост производительности труда за этот период по тресту составил 11 % (и эти показатели — плюс/минус 3 % — были примерно похожими во всех отраслях краевого промышленного производства).

Подключились и лесозаготовители, рыбаки. Даже таможенники! Которые, разработав «балльный принцип учёта производственных показателей», установили свои стахановские рекорды. А именно: стали досматривать «в час 12 пассажиров при одинаковых условиях и с одинаковым количеством багажа вместо 4-х человек» полугодом ранее, и потому «за 11 месяцев 1936 г. задержали контрабанды в 281 случаях на сумму 93 815 рублей, в то время как за весь 1935 г. было всего 211 задержаний на сумму 44 750 рублей».

В годы Великой Отечественной войны стахановцы Приморья трудились на износ, без остатка — тем самым приблизили Победу...

Бригадир стахановцев «Дальзавода» Фёдор Титов за укладкой снарядов, февраль 1943 г.
Фото: arhiv-25.ru

Пряник и кнут

А теперь — об успехах и неудачах стахановского движения.

К плюсам, его сопровождавшим, можно отнести повсеместный рост производительности труда и заработной платы (причём не только среди примерно 10-процентной прослойки непосредственно стахановцев), внедрение новых форм и методов труда, вынужденную ускоренную перестройку системы повышения уровня технической грамотности рабочих (создание новых школ ФЗО, техникумов). Как «пряник» — ордена и медали для десятков отличившихся стахановцев из числа обычных работяг (шахтёров, машинистов), которым, как правило, вручали ордена Трудового Красного Знамени. А руководителей, как того же начальника ДВЖД Льва Лемберга, поощряли уже более статусными орденами Ленина.

Минусов, увы, набиралось побольше. Это рост травматизма рабочих, а иногда трагедии и гибель людей. Так, только за первое полугодие 1936 года в том же Сучане произошли 6 смертельных случаев, «допущены 16 тяжёлых и 551 лёгкая травма». 27 июня 1937 года на шахте № 20 произошёл взрыв метана, погибло 3 стахановца, разрушено 200 м штрека. Так громкие победы в одном месте оборачивались колоссальными потерями в другом. Обстановка неуправляемости и невозможность точно прогнозировать ударные результаты создавали идеальные условия для любителей «половить рыбку в мутной воде», что неизбежно вело к росту бесхозяйственности и экономическим преступлениям. Всё это, безусловно, имело место на Артёмовском руднике, где результаты сумасшедшей гонки за рекордами крайне негативно отразились на дальнейшей его работе, фактически остановив или замедлив добычу угля в следующем году на большинстве входивших в него шахт.

Кроме того, мы помним, что за годы были эти 37-38-й: почти всё руководство рудника как вредители и троцкисты арестовали и расстреляли. Такой вот получался «кнут»: внедряешь стахановские методы недостаточно энергично — скрытый троцкист, а если, опасаясь за свою жизнь, не внедряешь вовсе — точно японский шпион. Ну и приговор в любом случае. Конечно, при таком раскладе плавный закат стахановского движения оказался неизбежен...

Последние потуги

После Победы и до кончины Сталина стахановцы всё меньше влияют на общую производительность труда и прочие важные показатели. Так, из всего их числа на шахтах Приморья только пятеро регулярно выполняют нормы на 150-200 %, остальных же просто записывают в отчёты. Пытаясь выправить ситуацию, официальные пропагандисты из Москвы педалируют в СМИ свежие тезисы, что, мол, «настали новые стахановские времена», а «стахановское движение — это прямой путь к изобилию, какое будет при коммунизме». Звучит громко, но вроде как в ещё в рамках приличий. Однако не в меру ретивые сотрудники региональных газет (и это не журнал «Крокодил»), профанируя движение, развивают эти идеи ущербно и даже юмористически: «Стахановцы — та рать, та когорта людей, которая под руководством нашей партии развернула борьбу с теориями предела, ...они — благородный род рыцарей священного труда, ... дающие новый приток какой-то волшебной героической силы».

После кончины вождя народов движение само по себе сходит на нет, а, начиная примерно с 1955 года, в Приморье трансформируется в новую агитационную волну — ударничество. Но об этом — в другой раз...