30 января 2024, 12:10
Трепанг Аркадия Гайдара
Во Владивостоке писатель оценил юмор матросов и очкуры Миллионки
120 лет назад, 22 (9) января 1904 года, родился Аркадий Гайдар — герой Гражданской и Великой Отечественной, автор «Школы», «Голубой чашки», «Тимура и его команды». В 1932 году он работал на Дальнем Востоке. Жил в Хабаровске, бывал во Владивостоке. Попробуем восстановить его приморские пути и встречи.
Хабаровск: «Эх, и далеко я… от Москвы!»
Тогда он вёл полубродяжью жизнь: Урал, Архангельск, Крым… Нужда, непростые отношения с литературой; старая контузия, страшные головные боли, алкогольные срывы. Жена Лия Соломянская ушла с маленьким Тимуром к другому — и Гайдар рванул в Хабаровск, куда его позвал назначенный редактором «Тихоокеанской звезды» Иосиф Шацкий, коллега по архангельской «Правде Севера».
20 января 1932 года Гайдар сел в поезд «Москва — Владивосток». Позже он напишет сестре: «Эх, и далеко я, Талка, от Москвы!». Отметит «бешеную, совершенно невиданную дороговизну»: «Жизнь интересная, но килограмм картофеля стоит два рубля»…
Хабаровск был тогда городом почти прифронтовым. В 1931 году японцы оккупировали северо-восток Китая. «Война в Маньчжурии — это зарница надвигающейся новой мировой империалистической бойни», — писала «Тихоокеанская звезда». ДальТАСС сообщал, что атаман Семёнов готовит белоэмигрантские банды для вторжения в Приморье. На границе пахло порохом. Гайдар пишет пермскому другу Степану Милицыну: «Ветер с Тихого океана дует очень горячий». И ещё: «Немного улеглись толки о возможности войны. А всё-таки тревожно».
В Хабаровске Гайдар (к Аркадию Голикову прикипело давнее прозвище, он назывался и подписывался только так) стал корреспондентом «Тихоокеанской звезды» — главной партийной газеты региона, органа Далькрайкома ВКП(б), Далькрайисполкома и Крайсовпрофа. Тогда в пределы Дальневосточного края входила огромная территория — от Приморья до Чукотки.
В рукописной книге приказов «ТОЗа» читаем: «Тов. Гайдар А. П. с 30 января с. г. назначается постоянным разъездным корреспондентом с окладом жалованья в 300 руб. в месяц». За последующие семь месяцев он выпустит около 20 очерков и фельетонов. По формулировке биографа Бориса Камова, «обрушивался на всё, что сегодня мешало строить, а завтра могло помешать воевать». Листая подшивки «ТОЗа» 1932 года, отмечаешь две сквозные темы: происки японской военщины и битва за большую рыбу.
Приморье: «Жаль, что я почти ничего не записывал…»
В Приморье Гайдар побывал трижды. Уже 3 февраля его командировали в Иманский район (Иман — нынешний Дальнереченск) на лесозаготовки. К командировке он готовится своеобразно — покупает дробовик и проверяет кучность боя прямо в своём хабаровском жилье. 28 февраля газета напечатает очерк Гайдара «Хотели прислать милиционера» об «ударной хулиганской бригаде». В пример отстающим он ставит Вакский леспромхоз в селе Малинове (Вака, Тудо-Вака — нынешняя река Малиновка).
В марте писателя отправили в Ханкайский район — писать о подготовке к весенней посевной. «Я недавно был на берегах озера Ханка — это на самой границе Маньчжурии», — напишет он Милицыну. Из дневника писателя 1932 года (к сожалению, обрывочного): «Не забыть: озеро Ханка, покрытое зеркальным льдом, и автомобиль, скользящий по льду…»
В июле Гайдар вновь едет в Приморье — в Артём и Сучан (нынешний Партизанск). Именно тогда он побывал и во Владивостоке. Записал: «Миллионка — …Трепанги — матросская шутка. Судно «Совет» — Кангауз. Ночные переходы. Японское море. Буря. Перевал Сихотэ-Алинь. Татарский пролив… Всего не перескажешь». Позже появится такая запись: «В бухте Золотой Рог, перед отправлением судна в экспедицию на остров Врангеля, был у Сельвинского». Пароход «Совет» шёл тогда на заполярный остров менять зимовщиков, но не пробился сквозь льды. Годом позже поэт, спецкор «Правды» Илья Сельвинский снова пойдёт к острову Врангеля уже на «Челюскине» — и опять безуспешно: пароход попал в ледовый плен, а потом погиб. Зато Сельвинский написал яркий цикл «Тихоокеанские стихи» — о тиграх, нерпах, песцах…
Гайдар не раз вспоминал Владивосток: «…Ночью на Миллионке… — гуляли моряки с какого-то австралийского парохода… Высокий матрос в робе табачного цвета. Ящик, в который запихали пьяного… Огни жаровен – шипенье, пар… Цветные фонари». Признавался самому себе: «Жаль, что я почти ничего не записывал из моих путешествий по Дальнему Востоку… Чего стоит, например, то, как я заблудился в тайге и наткнулся на охотничью землянку… Не забыть мне никогда и переход через Сихотэ-Алинь…» Недозаписанные впечатления растворились, как сны, и нам остаётся лишь гадать, что там была за матросская шутка, чем запомнились Гайдару трепанги и Миллионка — ещё настоящая, с вертепами и опиекурильнями.
Подробности той июльской поездки находим у Бориса Завьялова — замредактора «Тихоокеанской звезды», отправившегося в Приморье с Гайдаром: «Шагали по Светланке, поднимались на Тигровую сопку, рассматривали флаги на иностранных кораблях, любовались заливом Петра Великого. Удивлялись названиям: мыс Улисс, улица Патрокла и… Нахаловка». Бродили по китайским кварталам, были на Эгершельде — в порту, в редакции газеты «Тихоокеанский водник», у железнодорожников, на Дальзаводе у его директора, героя Гражданской войны Эрнеста Кужелло, в клубе моряков — нынешнем Пушкинском театре. По воспоминаниям ветерана приморского комсомола Сергея Иванова (они включены в сборник «Гайдар на Дальнем Востоке», вышедший в 2022 году в Хабаровске; его составила Алла Нистратова из городской детской библиотеки имени Гайдара), гость сам попросил о встрече с пионерами: «…У морских ребят интересы, должно быть, совершенно иные… мне хочется почувствовать, как море влияет на психологию этих ребят». Писатель рассказывал о Гражданской войне, о командующем Дальневосточной армией Блюхере, с которым виделся в Хабаровске. Говорил о важности разведения кроликов, о том, что пионеры — будущие красноармейцы: «Нужно уметь стрелять, знать санитарное дело, а главное, учиться плавать с грузом».
После этого Гайдар и Завьялов отправились к шахтёрам: поездом до Океанской, оттуда до Кангауза — нынешней Анисимовки, потом пришлось вернуться в Артём… Видимо, к этим дням и относятся записи Гайдара о блужданиях по тайге. «В Сучане и Артёме мне пришлось заниматься организационными делами в райкомах партии и редакциях районных газет… Аркадий знакомился с шахтами», — пишет Завьялов. 28 июля в «Тихоокеанской звезде» вышел гайдаровский фельетон «Речь не о фонтанах», громящий начальство артёмовских шахт: крыши и сапоги у шахтёров — худые, с хлебом, углём и мылом — перебои…
Судя по всему, помимо окрестностей Хабаровска, Гайдар ездил лишь в Приморье. Собирался на Сахалин, но, видимо, не вышло. Несколько фельетонов на приморские темы написаны без выезда на места. Это «Столбы и схема» о телефонизации Сучана и бюрократе Сахарчуке из краевого управления связи, «300 робинзонов» о рыбаках, сидевших на одном из островов Римского-Корсакова без еды из-за «бюрократического тайфуна», «Мышьяковая руда и медные лбы» — опять же о бюрократии («…Легче разыскать свинец, цинк, серебро и золото в дебрях лесов… чем раскопать заявки на эти рудоносные площади в недрах… Владивостокского геолкома»), «Нет ли Гребенюка и в вашей столовой?» — о разоблачённом вредителе и недопустимой пассивности газеты «Красный сучанец».
Дальневосточные замыслы: «Надо собраться и написать…»
«Всегда спокойный и улыбчивый… носил он большую боль в душе», — так Гайдара запомнил Завьялов. Сам писатель скажет позже: «Это был тяжёлый и странный год». В начале августа случился очередной срыв, Гайдар попал в психбольницу. В ней он начал «Военную тайну», дышащую предчувствием войны с Японией: «И всё бы хорошо, да что-то нехорошо… Чудится Мальчишу, будто пахнет ветер не цветами с садов, не мёдом с лугов, а пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов». Гайдара возмутил нечистый на руку персонал больницы, порядки, питание. Выписавшись, он опубликовал разгромную статью «За высокой стеной».
11 сентября в «ТОЗе» вышел последний материал Гайдара — «Тарелка слив», в котором он защищает садоводов-любителей. Тем же сентябрём писатель уехал в Москву. До гибели 37-летнего спецкора «Комсомолки» и пулемётчика партизанского отряда от немецкой пули на оккупированной Украине оставалось девять лет.
Повести о Дальнем Востоке он так и не написал, хотя намеревался: «Надо собраться и написать для «Молодой гвардии» книгу. Крым, Владивосток…» Если Михаил Пришвин, путешествовавший по югу Приморья в 1931 году, написал «Женьшень», то «Трепанга» Гайдара не появилось, его отношения с иглокожими остались загадкой. Однако дальневосточные мотивы в его прозе присутствуют. Так, в «Тимуре и его команде» комсомольцы устраивают гулянье «в честь годовщины победы красных под Хасаном». А в финале «Военной тайны» герой, военный инженер, уезжает на Дальний Восток, откуда поступают тревожные известия…
Фото автора и из открытых источников
[Здесь находится галерея]
(2): Старое здание редакции «Тихоокеанской звезды». Здесь работал Гайдар
(3): Фельетон «300 робинзонов»
(4): Приказ об одной из командировок в Приморье
