Владивостокские ноты Прокофьева

Знаменитый композитор оценил в Приморье сладости, а в Японии — девушек

Композитор Сергей Прокофьев (1891–1953) классиком стал ещё при жизни. Новатор, «Моцарт ХХ века», он работал во всех жанрах: опера, балет, симфония, соната, оратория, романс… Был одарённым литератором, отличным шахматистом (однажды сыгравший с Ласкером вничью, шахматы он называл «музыкой мысли»). В смутном 1918 году Прокофьев провёл несколько дней во Владивостоке.

В Сибирском экспрессе

В 1917 году, между революциями, он решил ехать в Америку: «Здесь — закисание, там — жизнь ключом, здесь — резня и дичь, там — культурная жизнь…». Формально он подлежал мобилизации и поэтому получил специальное разрешение на выезд от главы Временного правительства Керенского, но тут к власти пришли большевики. 20 апреля (н. ст.) 1918 года он вновь пришёл за разрешением — теперь уже к наркому просвещения Луначарскому. Тот, по словам прокофьевского биографа Сергея Морозова, сказал: «Вы революционер в музыке, а мы — в жизни, нам надо работать вместе». Но в Америку композитора отпустил. Официально — ненадолго, «по делам искусства и для поправления здоровья».

7 мая Прокофьев выехал из Москвы Сибирским экспрессом в купе первого класса. Поезд оказался последним, сравнительно спокойно пересёкшим Сибирь, — уже начинался мятеж белочехов. Однако вместо 10 дней в пути пришлось провести все 16. Атаман Семёнов занял Харбин, и поезд шёл не по КВЖД, а кружным путём, через Хабаровск — «премилый город» с «поэтичными скверами на высоком берегу Амура, такими завлекательными для гимназических романов». Случались обыски — чекисты искали оружие, спирт и кокаин, но, по словам Прокофьева, «вели себя изысканно вежливо». Пассажир занимал себя изучением испанского, писал прозу.

Во Владивостоке

23 мая Прокофьев прибыл во Владивосток. Первое впечатление — «шумный несколькоэтажный вокзал американского типа». Узнав о росте курса иены, Прокофьев констатировал: «Я снова обеднел». Пойдя к японскому консулу за визой, остался недоволен: «Этот негодный формалист требует пять дней на визирование паспорта».

Вынужденная задержка позволила поближе познакомиться с городом. «Владивосток довольно живой город со многими кафе, в которых вещи, для петроградца совсем забытые. Пирожные, шоколад, булочки и сколько угодно сахару, настоящего, белого, рассыпчатого как бриллианты», — записал Прокофьев в дневнике. Композитору Асафьеву он сообщал: «Во Владивостоке порядок и учтивость, масса сластей и сдобного теста».

Настроение, впрочем, было «разрозненное и даже не слишком весёлое», но всё это — «слабость и порождение владивостокского бесцелия и безделия». Прокофьев вернулся к прозе — и настроение сразу же выправилось.

Он сходил на скачки — на ипподром в районе нынешней Спортивной, где «шли и брали призы лошади Mme Янковской, друга Бальмонта» (в 1916 году поэт Константин Бальмонт познакомился во Владивостоке с известной семьёй Янковских и даже побывал в их имении в Сидеми, ныне Безверхово). Посетил местных футуристов: «Они пытаются дерзать как настоящие футуристы, но вещи их довольно невинны».

Начиналась иностранная интервенция. Уже в июне 1918 года падёт Совет, Гражданская война на Дальнем Востоке будет идти до конца 1922 года. 27 мая Прокофьев записал: «Сегодня день тринадцатилетия Цусимской битвы. И странно во владивостокском порту видеть рядом стоящими «Асахи» и пленённого им «Орла», оба теперь в качестве японских стационеров (и не будущих ли оккупаторов Владивостока?)». Броненосец «Орёл» (на нём служил баталёром Алексей Новиков-Прибой, автор романа «Цусима») после Цусимского боя захватили японцы, модернизировали и переименовали в «Ивами». В начале 1918 года он вошёл в бухту Золотой Рог под предлогом защиты японских подданных. «В порту "дружественные" крейсера, но держат себя скромно», — отметил Прокофьев.

В Японии

Но вот виза получена, редактор местной газеты помог Прокофьеву с билетом на пароход в Цуругу. «Завтра в двенадцать часов дня сажусь на «Хосан-Мару» и через два дня буду в Иокогаме. Прощай Россия, прощайте старые мечты, да здравствуют новые берега!» — записал Прокофьев 28 мая. Назавтра, уже в море: «Итак, прощайте, большевики! Прощайте, «товарищи»! Отныне не стыдно ходить в галстуке и никто не наступит на ногу». 31 мая, в Цуруге: «А теперь, после российской всё же тюрьмы, попасть в цветущую страну, где нет ни войны, ни революции, — это ли не отдых?». Как видим, особых симпатий к красным у Прокофьева нет, однако о планах Японии «отжать» Дальний Восток, уже тогда очевидных, он пишет неодобрительно: «Я… даже немного злился на японцев, что они собираются занять восточную Сибирь».

В Токио Прокофьев узнал, что пароход в Вальпараисо ушёл, следующего нужно ждать два месяца. Пробовал заработать концертами, выступал в Иокогаме и Токио. «Особо успешным назвать ни один из японских концертов было нельзя: публики приходило маловато, хотя билеты и продавались задёшево… — пишет Игорь Вишневецкий, автор биографии «Сергей Прокофьев» (серия ЖЗЛ, 2009). — На концерте 9 июля не набралось и полусотни слушателей, и выступления решено было прекратить».

Добиваясь два месяца американской визы, композитор не скучал. Запись от 15 июня: «…Отправились в Чайный домик. Их здесь сотни и там танцуют гейши. Четыре девчонки танцевали нам naked dance, т. е. танец голых. Насчёт танца — по-моему, они просто прыгали, надувая европейцев, но раздевались честно догола и после даже предлагали short-sleep. В результате одна, самая хорошенькая, сидя у меня на коленях, спёрла жемчужную булавку. Хорошо, что вовремя я спохватился, и тогда булавка нашлась. Зацепилась, видите ли, за её волосы, когда она клала мне голову на грудь».

История эмиграции Прокофьева наводит на несколько параллелей. Упомянутый Бальмонт в 1916 году отбыл из Владивостока в Японию на том же пароходе Hozan Maru (а в 1919 году на нём прибудет американский бухгалтер Меррилл Хаскелл, сделавший ценные снимки Владивостока смутной поры; в 1944 году пароход потоплен американской подлодкой). Поэт Давид Бурлюк в 1920 году тоже ехал из Владивостока в Японию, а оттуда — в Штаты. В 1941-м немецкий драматург Бертольт Брехт уезжал в США опять же через Владивосток, ставший транзитным портом, точкой исхода для столь многих.

Back in the USSR

Прокофьев жил в США, Европе, творил, с успехом гастролировал. Срок действия командировочного удостоверения, выданного Луначарским, истёк, композитор потерял советское гражданство. Он восстановил его в 1927 году, когда впервые отправился на гастроли в СССР. А в 1936-м окончательно переехал в Москву.

Среди произведений Прокофьева этого периода — и кантата «К 20-летию Октября» на тексты Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, и «Здравица» к 60-летию вождя, и музыка к фильмам «Александр Невский» и «Иван Грозный». Прокофьев получил орден Трудового Красного Знамени, стал народным артистом РСФСР и лауреатом шести Сталинских премий.

В один день со Сталиным он и умер 70 лет назад, 5 марта 1953 года.

Однако его владивостокская история на этом не закончилась. Во-первых, детская школа искусств № 1 во Владивостоке носит имя Сергея Прокофьева. Во-вторых, премьера полной версии его оперы «Повесть о настоящем человеке» по одноимённой книге Бориса Полевого состоялась именно во Владивостоке — в 2015 году в постановке дирижёра Антона Лубченко.