Вольному — воля

Яркий, но скромный. Творческий «разночинец», но ответственный  

Именно таким запомнился современникам приморский капитан дальнего плавания и художник-маринист Николай Штуккенберг. Эти редко сопрягаемые человеческие качества, а также постоянная тяга к свободе, внутренней и внешней, позволили ему прожить не очень длинную, но насыщенную жизнь. Её местные чекисты поставили на стоп 26 февраля 1937 года (арест), а оборвали спустя семь месяцев здесь же, во Владивостоке…

ПРОЛОГ: паруса мечты

Он родился 23 января 1880 года в Санкт-Петербурге в дворянской семье потомков восточно-прусских немцев. В связи с занятостью родителей по работе подросток много читал, активно и самостоятельно занимался самообразованием. А также, если так можно выразиться, самовоспитанием. Мальчика никто ни в чём особо не ограничивал. В 1885 году из-за сырого климата, вредного для здоровья его матери, семья переехала в Тверь. Здесь Колюша пошёл в гимназию и стал мечтать о море и дальних странах. На каждой странице его детского дневника, выцветшего от времени, — наполненные ветром паруса, а рисунки подписаны старательной рукой: «Морской мальчик Колюша». При этом Колюша учился не очень старательно, временами чудил: всякую новую одежду, прежде чем надеть, сначала «купал» в воде. Зачем? Никто из домашних к нему с расспросами не приставал. Ребёнок — не затурканный воспитанием, а потому свободный: делает что хочет и купает что хочет. Может быть, это был какой-нибудь только ему известный морской ритуал?

А оно, море, манило всё сильнее. Рисунки, акварели… Да что с них толку? В 15-летнем возрасте (по другим данным, в 13) подросток рванул в причерноморский Очаков и устроился подсобником на рыбацкую шаланду. Набирался опыта за 50 копеек в месяц и харчи. Конечно, он из дома не убежал, родители отпустили с условием проживания у дальних родственников. А вот коли бы не отпустили — сбежал бы? Наверное, да. Тяга к морю казалась не просто непреодолимой — она такой и оказалась… Николай, забыв о детских выкрутасах и перегибах самовоспитания, с головой погрузился в учёбу. Следующие 6–7 лет он постигал азы будущей профессии в мореходном училище, углублённо занимался на курсах переподготовки, последовательно сдал экзамены на штурмана каботажного плавания (в 22 года), штурмана дальнего плавания (в 23), капитана дальнего плавания (в 25 лет). Ходил по Средиземному морю, Тихому и Индийскому океанам и побывал везде, кроме Америки и Австралии. Женился. В 1913 году переехал с супругой Владиславой Бовкевич во Владивосток.

ПРОФЕССИЯ: отважный капитан

Почти всё время он трудится капитаном, главным образом на ледоколах. Четверть века командует он (последовательно) «Казаком Поярковым», «Добрыней Никитичем», «Красиным». Штуккенберг — настоящий капитан, он отважен и смел. Не раз выручает терпящие бедствия суда. Так, однажды при спасении гибнувшей в море баржи лопается буксирный трос, а забросить новый никак не удаётся. Капитан может дать приказание любому из членов команды, но… Сам берёт линь в зубы и, бросившись в бушующие волны, плывёт к барже. Холодные волны накрывают его с головой, но он справляется: трос принимают на барже, люди спасены.

С осени 1922 года Николай Максимович, поддержав новую власть, трудится в Дальневосточном морском пароходстве. Как трудится? Вот цитата из отзыва судового комитета, датированного 1933 годом: «Мы знаем его как опытнейшего специалиста, целиком преданного своему делу. За время совместной службы были спасены п/х “Симферополь”, “Приморье“, “Хабаров“, “Сталинград“, “Сахалин“, не считая мелких единиц. Кроме того, выполнен целый ряд рейсов особого назначения, в труднейших условиях Татарского пролива. За хорошее выполнение указанных заданий капитан Штуккенберг вместе с командой неоднократно премировался, имеет целый ряд благодарностей от советских, партийных и военных организаций, …награждён грамотой крайкома ВКП(б)»

ИСКУССТВО: утоление страсти

Юношеская любовь к морю и увлечение рисованием приводят Штуккенберга в Академию художеств, на отделение живописи. Учится он по свободному графику, урывками (зимой, во время ремонта судов). Конечно, при таком подходе завершить образование не удаётся, но три года, проведённые им в учебном заведении, уже не позволяют квалифицировать его как самодеятельного художника-самоучку. Он, словно якутский певец (который поёт о том, что видит), рисует то, что видит и чем не может насытиться взор: корабли, пейзажи. А из мира внутреннего — аллегорические сюжеты о жизни и смерти.

Советская власть поддерживает художника: уже в 1923 году — первая выставка его работ. В Интернациональном клубе экспонируется сотня его лучших полотен, полно зрителей, которые оставляют восторженные отзывы за его «высокое живописное мастерство».

По сути, капитан Штуккенберг — родоначальник дальневосточного маринистического жанра. Море — практически на всех его холстах. Именно оно — его постоянная натура и спутница. Всегда «под рукой» и всегда на виду, всегда «готовое для позирования» в период рейсов и между вахт. Весь Дальний Восток, в огромнейшей его протяжённости от Приморья до Чукотки, отражается в его картинах. Что касается нашего края, то сохранились виды пригорода Владивостока в районе Седанки и работы, изображающие удивительную растительность Сихотэ-Алиня. Так, небольшая работа «Тетюхе, мыс Бринера» позволяет наглядно представить береговую черту севера Приморья. На картине «Зима» — суда у берегов Тихого океана. Стылое серое небо, бледно-розовые льды, но далеко, у самого края моря, пробивается свет… Конечно, описывать полотна Николая Максимовича — дело неблагодарное. Ими надо любоваться воочию.

Сколько картин создал художник? Никто не знает точно. Вдова Штуккенберга (уже после его смерти) вспоминала: «Рисовал много и быстро. Вывезла я много картин, но во время оккупации (во время Великой Отечественной войны. — Прим. ред.) 2 ящика картин исчезли. Многие пострадали. Милиция заколачивала ими битые окна, двери, употребляла их вместо половиков».

ЭПИЛОГ: обычная история

16 февраля 1937 года, за десять дней до ареста, газета «Тихоокеанский комсомолец» опубликует зарисовку о художнике. Журналист, побывавший у него в гостях в квартире № 1 на улице Менжинского, 54а, напишет: «В большой светлой комнате в три окна повсюду были картины. Штуккенберг показал объёмистую папку с пейзажами, незаконченными этюдами и просто набросками. Среди них были парусники времён Колумба. …Штуккенберг обаятельный человек, хороший художник и учитель, отважный моряк, — так отзывается о нём молодёжь». Но у органов о нём сложилось уже иное мнение…

После ареста его обвинят в шпионаже в пользу Японии. Почему именно Японии? Конечно, учитывая неблагонадёжную фамилию, хорошо было бы присобачить Германию или, на худой конец, Швецию, но они далеко, а Япония рядом. Он же её подданным жизни на море спасал! Да ещё водился с семьями Арсеньева и Бринера, а последнему, между прочим, удалось тайно удрать за кордон. Конечно, шпион, и расследовать нечего!.. На допросах капитан вилять не станет: «…Большевиком никогда не был, но добросовестно выполнял свою работу при всех властях». Следователь потрудится как надо и насобирает «уголовного компромата» аж на 158 страниц. 11 сентября того же года Николай Максимович увидит владивостокское небо в последний раз…

Пройдут годы, но ни административные, ни властные органы так и не вспомнят о безвинно погубленном капитане и художнике. Его вдова Владислава Матвеевна сама подаст заявление на реабилитацию, которое в 1958 году будет рассмотрено и удовлетворено. Она же передаст общественности края (без рам, завёрнутыми в холстину) почти все сохранившиеся работы мужа — а это более 70 живописных картин и 100 рисунков-миниатюр. В 1966 году всё это творческое наследие Николая Максимовича будет передано в Приморскую картинную галерею.

У настоящих творцов всегда завидные судьбы. Композитора нет — но песни его живут и их поют. Писателя нет — но его романы читают и ими восхищаются. Художника нет — но его полотна живы и ими можно любоваться… Вроде как обычная во все времена история. Но очень жаль, когда жизни талантливых творцов забирает временно ослеплённое безумием государство…