Гардемарин, штабс-ротмистр и тысячи других

120 лет назад началась оборона Порт-Артура. Важно, чтобы русские кладбища были в полной мере открыты и доступны

pinimg.com

…Теперь такого города больше нет. Во-первых, последние 70 лет он называется Люйшунькоу. А во-вторых, и городом он самостоятельным не является. Как сказал на встрече с официальной делегацией Приморского края, описывая свой большой город, мэр почти 7-миллионного Даляня Чэнь Шаован: «Люйшунькоу теперь тишайший пригород Даляня…»

Ну, да. Пушки Русско-японской войны отгрохотали здесь больше века назад, а на исходе Второй мировой город был взят советским десантом практически без боя. Погибшие, правда, всё равно были, а после корейской войны, когда Порт-Артур оказался одной из тыловых советских баз, могил на русском кладбище добавилось ещё — в основном лётчиков, без большой рекламы воевавших в корейском небе. Суть, однако, в другом: важно, что павших в 1945-м, а потом и в 1950–1953 годах стали хоронить на так называемом Русском кладбище, возникшем в 1898 году, вскоре после того, как здесь начала создаваться российская военно-морская база.

Война не обязательна. Жизнь так устроена, что люди имеют обыкновение умирать — от старости, болезней, несчастных случаев. Поэтому первые захоронения возникли задолго до первых выстрелов. И таких, совершенно гражданских, могил здесь тоже немало.

У старых кладбищ есть известный флёр. У тех, что с политическим подтекстом, — вдвойне. Советская часть Русского кладбища, та, где сооружён мемориал в память о воинах-освободителях, содержится в безукоризненно образцовом порядке. Русская часть тоже сохранена и выглядит вполне достойно, однако её посещение не то чтобы запрещено, но настоятельно не рекомендуется, особенно официальными делегациями.

Причины понятны, и мы уже обсуждали их в предыдущей публикации «Убиты под Мукденом» (№ 29 ДВВ), посвящённой русским захоронениям, точнее, даже русской памяти в соседнем Шэньяне (бывший Мукден). Принимая решающую роль Советской армии в разгроме японских милитаристов, китайцы крайне неохотно, чтоб не сказать неприязненно, вспоминают о Русско-японской войне 1904–1905 годов. И понять их в этом вопросе можно и, наверное, нужно. Но нам-то с нашей памятью куда деваться? Причём не просто нам — гражданам России, а, в первую очередь, нам — дальневосточникам. Тем более здесь, в Порт-Артуре, который едва не стал репликой Владивостока, правда, на сотни миль южнее. Да и в крепостных историях всё накрепко переплетено — форты Владивостокской крепости и Порт-Артура проектировали и строили зачастую одни и те же русские инженеры-фортификаторы. А после поражения неудачный опыт обороны Порт-Артура был воспринят как урок и лёг в основу при строительстве нового обвода Владивостокской крепости. Правда, ни в Порт-Артуре, ни во Владивостоке закончить ничего не успели, но единообразие стиля чувствуется моментально. Хотя, чтобы найти это стилевое сходство, точнее — добраться до него, надо немало постараться.

Диснейленд и руины

...Найти один из фортов (предполагаем, что это был форт № IV) нам помогли не столько google-карты, сколько интуиция и надежда, что мы всё-таки не промахнёмся. Забравшись высоко на гору и, когда закончился асфальт, всласть попетляв среди мусорных куч (в этом плане Владивосток с Люйшунькоу/Порт-Артуром вполне могли бы породниться) по грунтовым, раскисшим от дождя дорогам, мы вырулили на заброшенную площадку, на которой стояло сооружение, до боли напоминающее те, что мы встречаем на старых фортах Владивостокской крепости.

Заброшенный форт. Предположительно, № IV

Вшитое в рельеф, с по-монастырски арочными сводами, оно внутри казалось длиннее, чем выглядело снаружи. Бесконечная анфилада казарменных и иных помещений, сквозники (хотите точно понять, что это такое? Приходите на форты Владивостока) для выкатных орудий, мощный подземный этаж, о наличии которого догадываешься, лишь увидев провалы в полу. Внешние стены крепко посечены осколками от японских орудийных снарядов. Кстати, именно глубокие выщерблины/шрамы на стенах показывают главное различие основных фортификационных сооружений двух городов. Здесь под тонким слоем цемента проступает кирпичная кладка; у нас это, как правило, монолитный бетон. Брустверы и барбеты заросли травой и кустарником, а скоро, кажется, будут поглощены подступающим лесом. И лишь твёрдое ощущение господствующей высоты объясняет выбор места русскими военными инженерами.

Да, в отличие от наших фортов, порт-артурским довелось повоевать по-настоящему, выдержав ожесточённую полугодовую осаду. И нельзя сказать, что оборона рухнула; скорее — крепость была сдана. Историки ведь до сих пор спорят о правомерности этого шага, как и о том — был ли до конца исчерпан оборонительный ресурс. Главное всё-таки в другом: пусть и отрицательный, но абсолютно бесценный опыт порт-артурской обороны, также как и эффективность отдельно стоящих и разбросанных по разным высотам фортов, сослужил огромную службу при проектировании и строительстве южного и северного обводов Владивостокской крепости в 1910–1916 годах. В первую очередь, фортов № 1–7, перекрывающих полуостров Муравьёва-Амурского от Уссурийского до Амурского заливов, и фортов № 9–12 вдоль южного и юго-восточного берегов Русского острова. Не случайно в годы Гражданской войны и интервенции японцы изучали эти форты особенно тщательно.

…Из-за ограничений во времени мы успели побывать ещё лишь на одном сооружении порт-артурской крепости — знаменитом форте № II. С ним всё понятно, потому что китайцы сделали из него едва ли не Диснейленд. Ухоженные асфальтовые дорожки, заботливые металлические заборчики, недавно оформленные пулемётные позиции, свежие следы бетона на укреплениях. Правда, некоторые особенно пострадавшие сооружения форта китайцы постарались восстановить несколько своеобразно: просто заложив выбоины отвалившимися осколками; это, кстати, вызывает куда больше доверия. Хозяева территории, безусловно, вправе поступать так, как они считают нужным, особенно если это не идёт вразрез с действующим законодательством. Потому что, к примеру, российское законодательство в области охраны памятников совершенно по-другому регулирует возможности сохранения и реставрации объектов культурного наследия (ОКН).

«Форт-Диснейленд»

Как бы там ни было, форт № II действительно ещё в ходе обороны Порт-Артура стал легендарным; к декабрю 1904 года он оказался едва ли не ключевой точкой всей оборонительной системы. К этому времени он сильно пострадал от постоянных обстрелов тяжёлой осадной артиллерией, однако неоднократные попытки штурмов приводили лишь к огромным потерям среди наступающих. Развязка наступила в декабре 1904-го. 15 декабря от прямого попадания гаубичного снаряда в каземат форта погиб командующий сухопутной обороной крепости генерал-майор Роман Кондратенко; ещё через три дня японцам удалось завершить строительство подкопа и взорвать под основной оборонительной позицией форта больше двух тонн взрывчатки. (Кстати, в том числе и поэтому на всех фортах Владивостокской крепости, сооружавшихся в 1910–1916 годах, появились глубоко заложенные контрминные галереи.) Ещё через несколько дней командующий всей обороной Порт-Артура генерал-лейтенант Анатолий Стессель принял решение о капитуляции.

План крепости Порт-Артура. Декабрь 1904 года

Последняя джентльменская

Среди военных историков существует устоявшееся мнение о том, что Русско-японская была последней джентльменской войной, когда безусловная жестокость боевых действий компенсировалась не менее безусловным гуманизмом по отношению к противнику в небоевых условиях — в первую очередь, к пленным. Не секрет, что тысячам русских офицеров, попавших в плен после Цусимы и падения Порт-Артура, японцы предлагали незамысловатую, но искреннюю сделку: дайте честное офицерское слово, что не будете против нас воевать, и вы свободны. Выбор был за каждым, и выбирали, кстати, по-разному…

Но главное рыцарство (если это слово здесь уместно) со стороны императорской Японии проявлялось по отношению к павшим русским солдатам и офицерам. Здесь немного отступлю от темы. Четверть века назад довелось побывать на русском кладбище в Нагасаки. Этот японский город связан с нами особыми узами. В течение почти 25 довоенных лет именно сюда приходили на зимовку (Золотой Рог-то напрочь замерзал!) корабли Сибирской флотилии, а потом Тихоокеанской эскадры. Именно здесь в 1904 году возник крупнейший лагерь для военнопленных: солдат, которых привозили с полей Маньчжурии, матросов и офицеров, попавших в плен после Цусимского сражения. Помню, как поразили тогда безупречно ухоженные могилы, аккуратные гравийные дорожки между ними, сияющая маковка православной часовни.

Спустя два с половиной десятилетия совершенно такая же картина увиделась и в бывшем Порт-Артуре. Потому, что — и этого не стоит, да и невозможно скрывать — большая часть изначального русского кладбища сформирована именно японцами.

Композиционно в центре — великолепный памятник в виде часовни. На центральной колонне надпись: «В знак увековечивания доблестных русских воинов, павших при защите крепости Порт-Артур». Чуть ниже, в основании колонны, добавлено: «Сей памятник поставлен японским правительством».

Впечатляет.

Но сердце замирает не здесь. Комок к горлу подкатывает, когда идёшь мимо длинного ряда братских могил, оформленных в едином стиле. Это гранитные кресты, стоящие на гранитных же подставках-основаниях. Разнятся надписи на перекладинах крестов, хотя все они — традиционные христианские речевые обороты: «Со святыми упокой», «Вечная память», «Да сбудется воля Твоя». По вертикали — четыре японских иероглифа, обозначающих «Могила русских солдат». Но весь смысл — в словах, нанесённых на основания крестов.

Они разнятся.

И звучат так: «90 прахов. С кумирненского редута»; «117 прахов. С Рыжей горы»; «322 праха. С форта и редута № 2»; «137 прахов. С кладбищенской импани» (импань — так в Маньчжурии называлось небольшое стационарное укрепление); «1785 прахов. С Сун-Шу-Гоу»; «749 прахов. С северной стороны крематорной импани»…

Прямая конкретность цифр и адресов внушает определённую уверенность, что вчерашние противники постарались собрать и по-христиански похоронить всех, кого смогли найти. Названия мест — ключевые рубежи обороны Порт-Артура. А ещё есть погибшие с Зелёных гор, Волчьей горы, других точек. Названий мест и гранитных крестов — десятки. Что касается известного безличия, то скажите: какая война обходилась без безымянных братских могил?

Христианское захоронение — наверное, уже немало.

Есть и индивидуальные захоронения: металлические кресты с чётко читающимися надписями. Например: «Штабс-ротмистр пограничной стражи Бирюлькин. С Зелёных гор. Перенесён в 1913 г.» (Похоже, японцы долго наводили здесь порядок.) Здесь сразу задумываешься: интересно, а сохранились ли у штабс-ротмистра с редкой фамилией Бирюлькин родственники в современной России?

Есть относительно, если так можно выразиться, безымянные могилы, стоя перед которыми испытываешь и сильную горечь, и бесконечное уважение одновременно. Надпись на одной: «Подпоручик. 3 В.С.с.п. (понятно — 3-й Восточно-Сибирский стрелковый полк; точно такие же, напомню, составляли основу гарнизона Владивостокской крепости)». На другой: «Гардемарин N.N.» NN — известная английская аббревиатура. No Name. Без имени, дословно.

Сразу вспоминаются картинно-картонные молодцеватые киношные гардемарины, создавшие у целого поколения бездумную иллюзию бравого ребячества и румяной победительности.

Нет. Здесь всё по-другому. По-честному. Безымянные, безвестно павшие подпоручики, гардемарины — есть в этом что-то такое, что вызывает резкую тоску и ностальгию.

[Здесь находится галерея]

Безымянные, безвестно павшие подпоручики, гардемарины, а также индивидуальные захоронения, — есть в этом что-то такое, что вызывает резкую тоску и ностальгию

* * *

Порт-Артур (Люйшунькоу) производит оглушительное впечатление.

Вместе с директором Музея-заповедника истории Дальнего Востока имени В. К. Арсеньева Виктором Шалаем мы бродили по фортам — заброшенному и кукольно-игрушечному, по аллеям старого русского кладбища и думали о том, что угодили в странный юбилей: оборона Порт-Артура началась ровно 120 лет, в жаркие июльские дни 1904 года. Но эта дата, как и дни грандиозного Мукденского сражения, выпала из нашего календаря.

Да, поражения. Но Брестскую крепость мы тоже потеряли, однако слава её защитников не подлежит никакому сомнению.

Другой вопрос: чужая земля. Да и сама война, судя по реакции русского общества 120 лет назад, тогда многим и во многом казалась чужой.

Память-то всё равно саднит. И можно предположить, что чем дальше, тем сильнее будет саднить.

В известном Поручении президента России Владимира Путина Пр-2196, касающемся возможности восстановления исторического облика храма-памятника Христа Спасителя и военного мемориала русским воинам, погибшим в 1904–1905 годах, расположенных в г. Шэньяне (Мукден), о Люйшунькоу (Порт-Артуре) нет ни слова. Но президент работает с тем материалом, который у него есть. Значит, нет никакого повода складывать руки и прекращать добиваться того, чтобы русские кладбища (и речь здесь, очевидно, не только о Порт-Артуре) были в равной и полной мере открыты и доступны.

Советские морские пехотинцы в Порт-Артуре, 1945 год
фото: РИА «Новости»

Огромное спасибо властям Люйшунькоу, Даляня, Шэньяна, провинции Ляонин, где расположены эти города, за то, что сумели сберечь то, что есть. Но, наверное, пришла пора аккуратно, с соблюдением всех возможных тонкостей и нюансов двигаться дальше.

Потому что мёртвые, как известно, сраму не имут.

Главное, чтоб нам самим не стало стыдно.